Заарин

— Выбираю пока, — ответил с улыбкой Петр Кириллович.

Девушка снова развернулась к окошку и протянула с идиотской интонацией:

— Ну, блин, ва-аще-е…

Это были ее последние слова в этой жизни. Петр Кириллович всадил ей нож в спину по самую рукоятку. Даже не охнув, голова девушки легла на прилавок.

— Тань, ты чо? — встревожилась продавщица, а тело девушки уже сползало на асфальт.

Прохожие шли мимо, никто ничего не понял, а Онопко не стал дожидаться, пока из киоска выйдет продавщица. Он сунул нож в ножны и быстро пошел назад. Тем же путем и на то же место вернулся на Карла Маркса. Затем, перейдя улицу по дальнему переходу, пошел к цирку и, только чуть его не доходя, перешел дорогу, прижимаясь к домам, направился к входу в магазин «Эльдорадо», где, смешавшись с толпой покупателей, поднялся на второй этаж, откуда в прошлый раз по нему стреляли.

Анатолий Федоров работал в охране уже год, сразу после армии устроился. А туда попал после отчисления со второго курса физико-математического факультета Госуниверситета.

Пока служил, в автокатастрофе погиб отец, мать, само собой, забухала. Она и раньше-то… Но пока был жив отец, все в семье держалось на нем.

Придя из армии, Анатолий первым делом разогнал маминых кавалеров, такую же пьянь. О восстановлении в универ нечего было и думать. На что жить? Мать не работала, продолжала бухать. Собутыльников водить домой перестала, зато сама теперь пропадала на неделю и больше. Говорила: замуж вышла… Кому она нужна, опустившаяся проблядь (Анатолий непроизвольно нахмурился), кроме таких же, как она, забулдыг?

Федоров стоял у окна второго этажа и думал, что ему с матерью делать. Еще при жизни отца ее и вшивали, и кодировали — бесполезно…

У того самого окна стоял охранник с кобурой на поясе, скрестив руки на груди. Он глядел вниз, отыскивая взглядом ясно кого, Петра Кирилловича.

В отделе телевизоров покупателей почти не было. В дальнем конце парочка изучала огромный плоский ящик, стоивший больше сотни, да сонный менеджер поодаль пялился в монитор компьютера.

Не решаясь поднимать шум, Онопко подошел к охраннику сзади и снова воспользовался охотничьим ножом. Мужчина обернулся и с удивлением посмотрел на убийцу, который помог ему аккуратно лечь на пол, на спину, конечно.

— Что с ним? — с тревогой в голосе спросил подошедший менеджер.

— Плохо человеку стало, я за врачом! — ответил Онопко, мгновением позже растворяясь в толпе покупателей.

Стоя на тротуаре, Петр Кириллович и не думал предаваться эйфории. Да, все пока идет гладко, но не стоит забывать о маршрутном такси, из окна которого его обстреляли в прошлый раз. Какой, бишь, его номер?

Ему напомнили, потому что прямо на него неслась пассажирская «газель» с «двадцаткой» на лобовом стекле.

Не раздумывая, Онопко снял с плеча винтовку и, отбросив в сторону трянку, ее скрывающую, залег прямо на асфальт. Переключив на очередь, поймал лазерным прицелом левое колесо и нажал на спусковой крючок.

«Трах-тах-тах!» — сказала винтовка, расстреляв за раз все восемь своих пистонов.

Как и следовало ожидать, невредимая «газель» как ни в чем не бывало проследовала дальше и притормозила на остановке напротив выставочного зала, метрах в шестидесяти, а Онопко, рассмотрев винтовку, только теперь понял, что она игрушечная.