В зале для пресс-конференций яблоку негде было упасть. Кинокамеры, микрофоны. На этот раз Троэльс Хартманн был в галстуке — черном. С утра он посетил парикмахера, которого выбрала для него Риэ Скоугор, терпеливо сидел в кресле, пока его стригли так, как она захотела: коротко и строго. Скорбно.
Потом проработали текст:
— Последние дни были крайне сложными. Но мы работали в тесном сотрудничестве с полицией. Они подтверждают, что машина была украдена. Ни один из наших сотрудников не подозревается ни в чем противозаконном. Мы выражаем глубочайшее соболезнование родителям девушки. Все наши действия диктовались желанием помочь полиции в расследовании, ничем больше.
— Водитель все еще под подозрением? — спросила одна журналистка.
— Мы наняли того водителя через агентство. Подозрения с него сняты.
Море голосов, самый громкий поверх голов:
— Это мнение полиции?
Хартманн поискал взглядом кричавшего и увидел лысую голову и широкую ухмылку Эрика Салина.
— Я не могу говорить от имени Управления полиции. Но мы обсуждали с ними наше заявление. Они не возражают, чтобы я донес до сведения прессы тот факт, что мы случайно оказались втянутыми в расследование. Мы не причастны к этому делу. По остальным вопросам рекомендую вам обратиться в полицию.
Вопросы по-прежнему сыпались на него дождем.
Умный политик выбирает вопросы, на которые будет отвечать. Выбирает осторожно. Хартманн слушал крики журналистов и думал о Бремере, ждал молча, когда прозвучит нужный ему вопрос.
— Будет ли образован альянс с Центральной партией?
Продуманное выражение недоумения на лице.
— Знаете, местная политика далеко не так интересна, как ее рисуют таблоиды. Благодарю вас.
Он поднялся, завершая пресс-конференцию.
Женщина-репортер тоже вскочила:
— Так будет альянс или нет?
Хартманн проигнорировал вопрос.
Тогда встал политический редактор одной из ежедневных газет.
— Бремер тоже заигрывает с Эллер?