Райт сглотнул слюну. Он посмотрел на револьвер, потом на Марка.
— Я ударил ее несколько раз. Да, несколько раз. А потом спустил вниз по лестнице в подвал. Но ты не сможешь пойти в полицию, и тебе это прекрасно известно. Они ничего не докажут и не поверят тебе.
— Мы не пойдем в полицию, — сказал Марк. — Я с самого начала не собирался идти к ним. Им ни за что не догадаться о причинах убийства. Я мог бы подсказать им, но промолчал. А теперь, Эдвард, сядь за письменный стол. Сейчас же! Вот, правильно. Возьми лист бумаги и ручку. Делай, как я сказал, тебе же лучше будет. Я хочу, чтобы ты написал письмо.
— Но ты не можешь…
— Пиши!
— Я этого не сделаю.
— Сделаешь, Эдвард, — Марк прижал дуло револьвера к подрагивающему затылку собеседника.
— Ты не сможешь, — проговорил Райт.
— Смогу.
— Марк, тебя повесят. Тебе не удастся выйти сухим из воды.
— Какое отношение я имею к самоубийству, Эдвард?
— Никто не поверит в то, что я совершил самоубийство. Даже с предсмертной запиской.
— Ты только напиши ее, Эдвард. Потом я дам тебе револьвер и оставлю наедине с твоей совестью. Я точно знаю, что ты сделаешь.
— Ты…
— Я не хочу убивать тебя, Эдвард. Мне только хочется, чтобы ты написал записку — для моего спокойствия. Потом я оставлю тебя здесь.
Райт не особенно поверил Марку, но ощущая затылком дуло револьвера, понимал, что выбора у него не было. Он написал то, что требовалось, и поставил свою подпись.
— Повернись, Эдвард.
Райт повернулся и изумленно воззрился на гостя. Тот совершенно преобразился. — Искусственные густые брови, парик, глубоко запавшие глаза…
— Эдвард, как по-твоему, на кого я сейчас похож?
— Не знаю.