Записки из Города Призраков

Я крепко прижимаю ладонь ко лбу, словно пытаюсь не дать мозгу выпариться через кожу, смотрю на фары автомобиля, который мчится по темной дороге. «Я не чокнутая. Я не чокнутая. Я не чокнутая. Я не чокнутая».

Повторяю эту мантру снова и снова, пока не успокаивается дыхание. Вызволяю велосипед с автомобильной стоянки у «Елисейских полей». Седлаю его, ставлю ноги на педали. Медленно еду домой по тротуарам, пешеходным дорожкам, подальше от шоссе, стараясь сосредоточиться только на дороге, стараясь заглушить собственный разум.

Плумерия растет вдоль улицы, тротуар тянется передо мной, сердце громко стучит в такт словам, которые я повторяю в голове и уже начинаю им верить.

Призраки не настоящие.

«Я не чокнутая. Я не чокнутая. Я не чокнутая. Я не чокнутая. Я не чокнутая».

Глава 5

– Они не настоящие. Я знаю, это факт, – говорит Райна, наклонившись ко мне, ее темные волосы, заплетенные в косу, спускаются по спине, большие глаза блестят в солнечном свете. – Кассиди закончила прошлый год президентом комитета мини-сисек, а теперь у нее прямо-таки буфера. Это так очевидно. Такое… – ее руки рисуют арки от ключиц до нижних ребер, – …за ночь не вырастет.

Райна продолжает разглядывать раздутый профиль Кассиди с расстояния в несколько сотен футов. Кассиди и еще несколько девушек, которых я знала в средней школе, сидят на расстеленном на траве одеяле, курят гвоздичные сигареты. До меня долетает горько-сладкий запах дыма. Мы с Райной дружили с Кассиди в шестом классе. Но потом она кинула нас ради более крутых подруг, которые принимали противозачаточные таблетки и выбривали виски. С тех пор Райна пытается во всем конкурировать с ней.

Иногда я думаю, что Райна конкурирует и со мной: кто из нас более клевая, забавная, уникальная. Я не знаю, зачем ей это нужно. Я ей не соперница. Райна, конечно же, на голову выше. Ее мать кубинка, отец из Миннесоты, и что она ни делает, куда ни идет, люди таращатся на нее. С ней трудно не соглашаться. Обычно как она скажет, так и будет.

Взрыв дикого смеха доносится от их ком-пании.

– Силикон, точно? – Когда я говорю, в голове пульсирует боль. Каждый звук – голос Райны, скрип качелей, жужжание насекомых – ножом режет затылок. Малейшие вибрации бьют меня как током.

Восемь дней до слушаний, на которых маме вынесут приговор. Восемь дней, и она сможет покинуть камеру, где ее держали десять месяцев, как какого-то рычащего зверя. Восемь дней до того, как она попросит судью признать ее умалишенной и ее отправят в другую клетку.

Я оглядываю парк в поисках тех, у кого может возникнуть желание бесплатно прокатиться на карусели, к которой я приставлена. Большинство подростков, которые болтаются вокруг, хоть раз да пытались: проскакивали мимо меня и запрыгивали на одну из древних фаянсовых лошадок, надеясь, что я не замечу, что едут они зайцами. Этим летом у меня только одна работа: собирать по два доллара и пятьдесят центов, отрывать билет и кричать на тех, кто нарушает правила департамента парков и развлекательных заведений Майами. Ну, а тех, кто берется за эту работу, на которую мне посоветовал устроиться папа, называют карусельными суками.

Я прижимаю колени к груди, обнимаю их руками. Бахрома обрезанных шортов прилипает к бедрам, футболка, выданная департаментом парков, душит: горло такое узкое и высокое. Я раздражена, мне дурно, я потная. Снимаю с руки резинку для волос, убираю их с шеи и завязываю узлом.

– Ты в порядке, крошка? – спрашивает Райна. – Что-то ты бледная. – Она, как и папа, ничего не знает про мои глаза. После того, как доктор Левин попытался отправить меня к психиатру, я не рискую сказать кому-нибудь еще. Собираюсь скрывать мою цветовую слепоту… и чем дольше, тем лучше.

Я не знаю, что и ответить. Могу думать только о прошлом вечере: одна на берегу, холод стекает с кончиков его пальцев и передается мне через песок. С кончиков пальцев Штерна. Почему он казался мне таким настоящим?

– Я просто…

Прежде чем я успеваю закончить предложение, два парня, которых я знаю по каким-то пляжным вечеринкам прошлого и позапрошлого лета – большие любители жечь костер, всегда воняющие водорослями, – прыгают на карусель, не заплатив ни цента, и начинают погонять лошадей, шлепая по бокам и издавая порнографические стоны. Отвратительно.

– О-ох! Прогони их, девочка! – Райна хлопает меня по спине.

Я встаю со скамьи. В голове все сильнее пульсирует боль.