Дети ночи

– Не знаю, смогу ли, – шепнула она священнику. Ее пугала сама мысль, что придется выходить на открытое пространство совсем рядом со стригоями.

О’Рурк придвинулся так близко, что она ощутила щекой его бороду.

– Пойдем вместе, – шепнул он и взял ее за руку Они побежали, низко согнувшись, стараясь ступать

только на траву. Перед черным проемом Кейт на секунду остановилась, прежде чем нырнуть в темноту. О’Рурк закрыл за собой дверь. Лучан пристроился на нижней ступеньке крутой лестницы.

– Там есть окно, – еле слышно прошептал он. – Но прямо под ним охранники.

Они стали медленно подниматься по лестнице, проверяя каждую ступеньку Лестница, построенная не одно столетие тому назад, сохранила свою прочность и не издавала ни единого скрипа. Окно башни находилось на высоте примерно десяти футов от земли и выходило в сторону каких-то зарослей, больше напоминающих розовые кусты или низкорослый виноградник. Среди кустов и вдоль шпалер с лозами ближе к тропе стояли с полдюжины охранников: их силуэты вырисовывались на фоне освещенной факелами часовни. За распахнутыми дверями часовни тоже виднелись факелы; слышны были мужские голоса.

– Что они говорят? – шепотом спросила Кейт. Лучан мотнул головой.

– Это не румынский.

О’Рурк придвинулся ближе к полуоткрытому окну. Наверху, в закоулках между крышей и стропилами, шуршали птицы.

– Это латынь, – сказал священник

Кейт узнала звучание латинских слогов, однако слова различить не могла. Она потянулась, пытаясь заглянуть в дверь часовни, разглядеть ребенка в руках какого-нибудь человека в черном одеянии, но видела лишь неясные очертания. Расстроившись, Кейт вцепилась в куртку Лучана и притянула его к себе, чтобы шепнуть прямо в ухо:

– А бинокль ты случайно не взял? Он отрицательно качнул головой.

Вдруг пение и ритуальные причитания оборвались, как служба в церкви, и в часовне наступила тишина. Охранники зашевелились, а потом фигуры в балахонах стали выходить на мощеную площадку между часовней и белым домиком. Откинуты капюшоны, сброшены плащи, зажглись сигареты, начались разговоры – и все это стало удивительным образом напоминать сцену, которую можно наблюдать возле какой-нибудь американской церкви после воскресной службы. Мужчины стояли кучками по три-пять человек, покуривая и негромко разговаривая, – Кейт не услышала женских голосов и поэтому предположила, что здесь были только мужчины.

Она высунулась так далеко, чтобы лучше видеть и слышать, что О’Рурку пришлось затаскивать ее внутрь, прежде чем один из охранников взглянул вверх. Кейт выводило из себя то, что слова звучали неразборчиво, но помимо румынской она различила немецкую, английскую и итальянскую речь.

– Неужели ты не понимаешь… – прошипела она Лу-чану.

Он цыкнул на нее и прислушался. Определить точно количество собравшихся было достаточно трудно из-за практически одинаковой черной униформы, но Кейт прикинула, что в часовне и снаружи, вдоль тропы к причалу, набиралось не меньше сотни человек.

– Там… это Раду Фортуна! – прошептал Лучан, показывая на человека, выходившего из двери часовни.

– Да, – также шепотом согласился О’Рурк

Кейт снова выглянула, но при неверном свете факелов и постоянном перемещении фигур не смогла разглядеть лиц.

Вдруг охранники закричали что-то друг другу по-румынски. От дверей часовни послышалась отрывистая команда, поданная низким голосом.