— К сожалению, Джин не всегда предупреждает меня, куда поедет…
«Меня тоже», — хотелось ответить Ребусу, но вместо этого он только сказал, что не будет оставлять сообщение, и опустил трубку на рычаг. Очевидно, понял он, Дональд Девлин поделился с Джин своей теорией о том, что Кеннетт Ловелл мог оставить игрушечные гробики на Троне Артура, и она бросилась ее проверять. Но почему все-таки она ничего ему не сказала?
В задумчивости Ребус уставился на ближайший стол, за которым раньше работала Эллен Уайли. Стол был завален кипами документов, некоторые из них показались Ребусу знакомыми. Прищурившись, он поднялся и, подойдя к столу, начал разгребать завалы. Как он и ожидал, под кучей папок обнаружились те самые акты и отчеты о вскрытиях Полы Джиринг и Хейзл Гиббс, которые давно должны были быть пересланы в соответствующие полицейские подразделения. Он сам хотел отправить их после того, как в зале бара «Оксфорд» профессор Девлин специально просил его об этом. В самом деле, им эти отчеты больше не были нужны, а если о них не позаботиться, то рано или поздно (скорее рано, чем поздно, учитывая, какой вал бумажной работы породило дело Бальфур) их потеряют или подошьют по ошибке в какую-нибудь не ту папку.
Держа отчеты под мышкой, Ребус вернулся к своему столу и убрал с него все посторонние бумаги, переложив их на стол одного из коллег. Гробики отправились обратно в ящик — все, кроме одного, который Ребус привез из Фоллза. Его он положил в пластиковый пакет. Взяв из лотка ксерокса лист бумаги (в участке это было единственное место, где в случае нужды можно было найти чистую бумагу), Ребус написал на нем крупными буквами: «Просьба отослать документы по принадлежности, желательно — до пятницы. С приветом, Дж. Р.».
Потом он положил на стол перевязанные куском шпагата папки с актами вскрытия, подсунул записку под шпагат и, выпрямившись, огляделся по сторонам. Только сейчас до Ребуса дошло, что хотя он следовал за Шивон до самой служебной стоянки, в зале ее не было.
— Она сказала — ей зачем-то нужно на Гэйфилд-сквер, — припомнил кто-то из коллег, когда Ребус спросил, где сейчас может быть Шивон.
— Когда это было?
— Да минут пять-семь назад.
Как раз в это время он звонил по телефону и слушал сплетни о Джин.
— Спасибо, — поблагодарил Ребус и поспешил к своей машине.
Короткого пути до Гэйфилдского участка не существовало, поэтому Ребус позволил себе несколько маневров, которые плохо согласовались с правилами проезда перекрестков и сигналами светофоров. Паркуясь на улице возле участка, он не отыскал взглядом знакомой машины, но, ворвавшись в участок, сразу увидел Шивон, которая разговаривала о чем-то с Грантом Худом — подозрительно загорелым и одетым в великолепный костюм.
— Где это ты так загорел, Грант? — небрежно спросил Ребус. — Мне казалось, что в твоем кабинете в Большом Доме нет окон.
Грант машинально поднес руку к лицу.
— Ну, может быть, где-то на улице, — проговорил он и тотчас притворился, будто заметил в противоположном конце зала кого-то, кого давно искал. — прошу прощения, мне нужно кое-что обсудить с этим парнем…
В следующую секунду он уже двигался прочь со всей возможной скоростью.
— Наш Грант начинает меня беспокоить, — сказал Ребус.
— Как думаешь, он пользуется тональным кремом ли ходит в солярий?
Ребус покачал головой, ответить на этот вопрос он затруднялся. Обернувшись через плечо, Грант увидел, что Ребус и Шивон продолжают смотреть на него, и поспешил напустить на себя озабоченный вид. Глядя на него, можно было подумать, что разговор, который он ведет, был чрезвычайно срочным и важным.
Ребус присел на краешек стола.
— Ну, какие новости? — небрежно спросил он.