— А когда состоится твоя вечеринка? — спросил Ребус.
— Это в честь чего же? — удивилась Джилл.
— Ну как же, первая в Шотландии женщина-старший суперинтендант… Это стоит обмыть, не так ли?
— Когда мне сообщили, я выпила бокал грушевого сидра. — Джилл внимательно следила за тем, как бармен осторожно льет «Ангостуру»[3] в ее бокал. — Как продвигается дело Бальфур?
Ребус в упор посмотрел на нее.
— Кто это спрашивает: Джилл Темплер или мой новый начальник?
— Джон…
Удивительно, подумал Ребус, как одно-единственное слово может передать так много. Он не был уверен, что уловил все нюансы, но главное понял.
Джон, не надо об этом…
Джон, я знаю, что когда-то мы были близки, но это было давно и давно закончилось…
Ребус вздохнул. Чтобы получить это место, Джилл Темплер работала не жалея себя. Дело осложнялось тем, что каждое ее решение, каждый поступок рассматривались пристально и пристрастно: слишком многим, — включая тех, кого Джилл считала своими друзьями, — хотелось, чтобы она оступилась, не справилась.
Ребус заплатил за напитки и слил две порции виски в один стакан.
— Кто-то должен спасти Уотсона от него самого, — прокомментировал он свои действия, кивнув в сторону Фермера, который как раз добрался до книг Нового Завета.
— А ты и рад принести себя в жертву, — заметила Джилл.
Фермер Уотсон закончил перечислять книги Священного Писания, и зрители разразились восторженными воплями и аплодисментами. Кто-то крикнул, что поставлен новый рекорд, но Ребус-то знал, что нет. Общий восторг был просто эквивалентом памятного подарка типа золотых наручных часов. Виски оставляло во рту легкий привкус морских водорослей и торфа и острое ощущение, что теперь каждый раз, пригубливая «Ардбег», он будет вспоминать о маленьком мальчике, который входит в двери полицейского участка и говорит…
Внезапно Ребус заметил Шивон Кларк, которая протискивалась к бару сквозь толпу коллег.
— Поздравляю, — сказала она.
Джилл и Шивон обменялись рукопожатиями.
— Спасибо, Шивон, — ответила Джилл. — Быть может, когда-нибудь и мне представится случай поздравить тебя с повышением.
— Почему бы нет? — согласилась Шивон. — Плох тот констебль, который не мечтает стать старшим суперинтендантом. — И она энергичным движением подняла над головой сжатый кулачок, показывая, как решительно она намерена пробиваться наверх.