– Если человек не хочет, как его можно в чем-то изменить?
– Нужно сделать, чтобы понял, а дальше он сам.
– Не знаю, не знаю… Мне такие люди безразличны, – признался Макс.
– Глядя на тебя, я все больше понимаю, что ты безразличен ко многому, – вмешалась в разговор Елизавета.
Он улыбнулся:
– Точнее, ко всему, что не касается меня. Ты это хотела сказать?
Лиза тяжело вздохнула:
– Можно и так.
– Да! – Он хлопнул себя по бедрам. – Первое, что меня беспокоит, это собственный комфорт, не скрываю! Если среди нас ты найдешь человека, который, по большому счету, живет иначе, то я готов отдать Слиму весь свой гонорар за этот месяц.
– Не хочу оставлять тебя без денег! – парировала Лиза.
– А и не получится! Ты сама прекрасно понимаешь, что все в жизни мы делаем ради себя.
– Все относительно, Максик.
– Все предельно просто, мой любимый продюсер, все предельно просто. Вот, к примеру, наше пребывание в этом доме – из чистого альтруизма? Нет! Каждому из нас от этого хорошо, так или иначе. Мне, например, нужно уйти с чистой совестью, так комфортней. Роб тоже здесь не насильно. Работа приносит деньги, деньги – еду, и так далее.
Оператор смотрел в глаза известного коллеги, не проявляя ни тени эмоций.
– Ты, – продолжал Макс, обращаясь к Лизе, – преследуешь свои цели, Федор Степанович – свои. Даже тот, кто сейчас шастает внизу, собирая дредами божьих коровок, тоже здесь ради чего-то.
– Тебя не по-детски задели мои слова! – улыбнулась Лиза.
– Да нет, просто изначальная позиция у тебя неверная. – Макс пожал плечами. – Вот вы, Федор Степанович, какую цель преследуете, тратя свое время с нами в этом забытом Богом месте? Вы же тратите силы, слушая всякую ерунду!
Местный провел рукой по седой бороде:
– В ваших словах есть правда.
– Я знаю.