— Улыбайся, Лилли.
— Сама улыбайся... У меня больше сил нет. — Лилли секунду смотрит на ужасное представление на арене, булава опускается на гнилые черепа мертвецов. — Не понимаю всего этого. — Она качает головой и отводит взгляд.
— Не понимаешь чего?
Лилли глубоко вздыхает и смотрит на Элис.
— Что там со Стивенсом?
Элис пожимает плечами. Почти год доктор Стивенс был спасательным кругом Элис. Он помогал ей сохранить рассудок, обучал её профессии медсестры, показывал, как латать избитых гладиаторов стремительно уменьшающимся запасом медикаментов, хранящихся в сети катакомб под ареной.
— А что с ним?
— Не могу представить, чтобы он подыгрывал этому отвратительному дерьмищу. — Лилли трет лицо. — Что в нем такого особенного, что позволяет ему не лебезить перед Губернатором? Особенно после случившегося в январе.
— Лилли...
— Да брось, Элис. — Лилли смотрит на неё. — Признай. Добрый доктор никогда здесь не появляется и жалуется об этих кровожадных паноптикумах Губернатора каждому, кто его слушает.
Элис облизывает губы, поворачивается и предупреждающе кладёт руку на плечо Лилли.
— Послушай. Не обманывайся. Единственная причина толерантности к доктору Стивенсу — его медицинские навыки.
— И что?
— И то, он не желанный гость в маленьком царстве Губернатора.
— На что ты намекаешь, Элис?
Девушка делает ещё один глубокий вдох, а затем говорит ещё тише:
— Я просто говорю, что никто не защищён. Никто здесь не защищён своей работой. — Она сжимает руку Лилли. — А что если они найдут другого доктора, настроенного более воинственно? Стивенс очень легко может закончить здесь.
Лилли отстраняется от медсестры, встает и смотрит на ужасное действо на арене.
— Я так устала от этого, не могу больше терпеть. — Она бросает взгляд на силуэт в тени северного прохода. — Мне плевать, наблюдает ли он.
Лилли направляется к выходу.