— Верно.
— Проклятье, они напали на меня, Мартинес. Они хотят отобрать наш город, они хотят отобрать наши ресурсы... и они сделают всё, чтобы добиться своего. Поверь мне. Они сделают всё. А я в свою очередь сделаю всё, чтобы не допустить этого.
Мартинес пьёт воду, кивая и обдумывая слова Губернатора.
— Я понял, босс.
Губернатор подходит к заднему окну и рассматривает удушливый полуденный пейзаж. Небо цвета прокисшего молока. Птиц нигде не видно. Ни птиц, ни самолетов, ничего — лишь бесконечное серое небо.
— Я хочу, чтобы ты основательно взялся за это, — говорит он тихим, мрачным голосом. Он поворачивается и смотрит на Мартинеса. — Я хочу, чтобы ты заставил их отвести тебя в их тюрьму.
— Они живут в тюрьме? – Мартинес впервые слышит об этом. — Один из них проговорился?
Губернатор смотрит в окно. Очень тихо, вполголоса, он рассказывает ему о тюремных комбинезонах на мужчинах, скрытых под защитным снаряжением, что привели его к такому выводу.
— В городе есть арестанты, — говорит он, наконец. — Я поспрашивал вокруг. Есть три или четыре государственных тюрьмы в сутках езды от города — одна в Рутледж, одна в окрестностях Олбани, одна в Лисбурге. Было бы значительно лучше, если бы мы могли точно определить её местоположение без кучи автомобильных поездок, — он поворачивается и смотрит на Мартинеса. — Ты со мной?
Мартинес кивает.
— Сделаю всё, что смогу, босс.
Губернатор отворачивается. На мгновение наступает тишина, затем Губернатор говорит.
— Время идёт, Мартинес. Приступай.
— Могу я задать вопрос?
— Какой?
Мартинес обдумывает свои слова.
— Допустим, мы найдём это место...
— И?
Мартинес пожимает плечами.
— Что тогда?