– Пойдет.
Он замедлил ход, свернул, и вот – они на месте. Ариэль выпрыгнула из машины и вбежала в универмаг. Ей было слишком стыдно, чтобы спросить, где продаются тесты на беременность, и она обыскала проходы аптеки и нашла такой, который обещал 99-процентную точность даже до задержки месячных. Ухитрившись не умереть от унижения, она купила его, заплатив женщине-кассиру, потом спросила, где тут туалеты. Женщина сочувственно посмотрела на нее и показала, где находятся женские комнаты.
Ариэль ринулась туда, пытаясь не паниковать. Если она беременна, то не сможет закончить последний год в Чоате. В этой школе было больше правил, чем в конгрессе. И целую треть руководства для учащихся занимали правила кодекса чести, дисциплины и перечисление причин для исключения из школы. Вплоть до семнадцатой страницы, на которой тоже говорилось обо всем этом, хотя речь там шла о дресс-коде. Под запретом было практически всё, особенно секс. Целью Чоата было выпустить умных учащихся, не лжецов, не наркоманов и уж, конечно, не беременных.
Она вошла в самую последнюю кабинку и прочитала инструкцию, которая предписывала помочиться на палочку. Две розовые полоски – и она беременна. Одна – не беременна. Ей пришлось подождать три минуты. Целую вечность.
Ариэль смотрела в маленькое окошко, молясь про себя: «Пожалуйста, Господи, только одна полоска. Только одна».
Одна минута. Две минуты. Это занимало вечность.
Вот оно!
Две полоски.
Ариэль не смогла удержаться. Она испустила громкий вопль:
– Господибожемой!
– Ариэль?
Мама? Как она тут очутилась? Почему не осталась в машине?
Поздно!
Девушка замолчала.
Потом увидела в щели под дверью мамины ноги.
– Ариэль, в чем дело? Открой, милая.
Ариэль отчаянно запихала предательскую палочку и коробку из-под нее в резервуар для тампонов.
– Я в порядке, мама!
– Ты определенно не в порядке! Открой дверь!
– Мама!