Тайный мессия

– Я выясню, где эта деревня под названием Удугу, сниму деньги со своей карты Чоата и куплю билет.

Папа об этом забыл. Он положился на свой родительский авторитет – как будто стоило ему сказать слово, и он получал контроль за ее передвижениями, и ноги ее не могли идти туда, куда им запретили.

Карта Чоата служила не только школьным удостоверением личности, Ариэль могла с ее помощью снимать наличные со своего школьного счета. Ее родители всегда держали там пару тысяч, просто на всякий случай. Но киоск в ЦСС уже был закрыт и не откроется до 8 утра.

– Я отвезу тебя в аэропорт, когда ты будешь готова, – сказал Кайл.

Они встали на свои лонгборды и, держась за руки, покатили в быстро сгущающуюся ночь.

Заку Данлопу не удалось попасть на самолет, который доставил бы его из Ньюарка в Дар-эс-Салам спустя четыре часа после того, как там приземлились Зения и Пол Джозеф. Обычно все, что он должен был сделать, – это купить билет первого класса и полететь на любом самолете. Но рейс из Ньюарка не только задерживался, самолет был переполнен, и никто не уступил ему свое место, хотя он предлагал заплатить щедрую сумму наличными. Вместо того чтобы разрешить его проблему, это предложение почему-то разозлило стюардесс, которые отказались объявить о его предложении пассажирам самолета, и борт в итоге улетел без него.

К такому Зак не привык. К тому же из-за задержки он пропустил единственный другой рейс тем же вечером из Ньюарка – рейс «Люфтганзы» на 6.47. В отчаянии Зак попытался нанять частный самолет, но обнаружил, что чартерные рейсы в Африку не появляются по мановению руки, по крайней мере, не сегодня и не для него. Самым быстрым вариантом попасть в Африку было лететь тем же самолетом, что и Зения, но на сутки позже.

Теперь, наконец-то сев в самолет, рейс 204, Зак был раздосадован и сбит с толку. Обычно его жизнь катилась гладко, люди называли его удачливым. Со вчерашнего дня ему не везло. Как будто вся авиапромышленность сговорилась, чтобы помешать ему последовать за женой. Он пробрался к центру салона, пытаясь вспомнить, когда в последний раз летал вторым классом. Это наверняка было еще до того, как они с Зенией переехали из Манхэттена в Хьюлетт Бэй-парк. Дом, который они купили за несколько миллионов, теперь подешевел почти на миллион, но Заку было плевать. Им не нужно было его продавать, даже если они переедут в Огайо. По крайней мере, задержка позволила ему заглянуть домой и как следует собраться в дорогу, переодеться в джинсы, рубашку и хлопчатобумажную куртку. Он не хотел, чтобы кто-нибудь гадал, почему человек в костюме за четыре тысячи долларов сидит во втором классе.

Сунув свою ручную кладь в багажное отделение над головой, он сел и стал думать – что такое нашло на Зению, что она вот так сорвалась в Африку. Четыре года он пытался проникнуть под корку льда, под которой она пряталась, – идеальная жена, идеальная хозяйка дома, идеальная прихожанка, всегда сурово осуждавшая тех, кто не соответствовал ее критериям. Спустя некоторое время Зак сдался, приняв Зению такой, какая она есть.

В ней было достаточно хорошего, и он напоминал себе, что он – не бог и не должен судить. А теперь Зака одолевало тревожное чувство, что его терпимость была ошибкой.

Вчера женщина, на которой он был женат одиннадцать лет, фактически сбежала из дому по причинам, которые он не мог себе и вообразить. Даже предупреждение о возможной опасности не обеспокоило ее. Зак снова и снова пытался ей дозвониться, пока самолет не взлетел, но она то ли выключила свой телефон, то ли поставила режим «не беспокоить».

Только теперь Зак понял, какая пропасть лежит между ними. Жене было плевать на его мнение, на то, что он – ее муж.

Усевшись, он заметил в среднем ряду, у прохода, девочку, которая сидела, низко пригнувшись. Сперва он подумал, что она ищет свою сумочку, но она продолжала сидеть в той же позе, и тогда он начал за ней наблюдать. И вскоре ему стало ясно, что она плачет, заливая слезами носовой платок. Зак неловко огляделся. Немногие мужчины способны не обращать внимание на плачущих женщин, и Данлоп был точно не из таких. Ему захотелось ее утешить, но, судя по виду девочки, та вовсе не желала утешений. Она ни на кого не смотрела, не издавала ни звука, не содрогалась от рыданий и вообще не выказывала никаких признаков душевной слабости. Она просто непрерывно плакала из-за какого-то личного, свежего горя.

Наверное, у нее кто-то умер.

Когда самолет начал выруливать, Зак мельком увидел возле кабины пилота мужчину, который явно испытывал такие же противоречивые чувства – хотел бы помочь, но понятия не имел, как подойти к незнакомой девушке. Зак и этот человек приподняли брови, молча соглашаясь, что ничего не могут поделать, и принялись смотреть вперед, когда самолет разогнался на взлетной полосе и оторвался от земли.

Спустя некоторое время Зак оглянулся, чтобы посмотреть, перестала ли девочка плакать. Она не перестала. Время от времени она выпрямлялась только для того, чтобы выхватить новый бумажный платок, опять согнуться и залить его слезами. Она была хорошо одета, у нее был аристократический вид. Не то чтобы это имело значение, но Зак вообразил, будто его собственная дочь плачет совсем одна в полутемном салоне самолета.

Он решил, что, если девочка будет продолжать в том же духе, ей станет дурно. И снова перехватил взгляд мужчины, сидевшего по другую сторону прохода. Тот пожал плечами. Зак положил руки на подлокотники и молча дал понять: «Что ж, я иду». Так же молча тот человек развел руками, словно говоря: «Удачи, дружище».

Сглотнув, Данлоп встал, подошел и сел на пустое место в проходе рядом с девочкой.

– Извините, юная леди, но вы знаете, что из-за слез самолеты летают медленнее?

Девочка устремила на него горестный, настороженный взгляд.