Несколько минут он просто стоял, глядя прямо перед собой. Глаза ввалились, превратились в два пыльных осколка, втиснутые в глину. На давно небритом, отекшем лице отпечаталось выражение беспредельной паники, в котором тем не менее отчетливо сквозило упрямство. Оно уходило за грань разума, становилось в один ряд с психопатией.
— Мне нечего терять, — сказал сам себе Саша и улыбнулся.
Эта гримаса не отличалась от разреза скальпелем на вздувшемся животе трупа.
«Тебя начнут искать», — заявил противный внутренний голос.
«Ну и черт с ним. Завтра нас с Таней тут не будет».
«Ты убил Игоря и Станислава».
«Ну и черт с ними с обоими. Они отбросы общества, помойные огрызки. Один безработный алкаш, второй уголовник, осмелившийся дотронуться до моей невесты».
«Ты убил отца!»
«Ну и черт с ним. Он все равно не хотел умирать собственной смертью. Да еще и поучал меня всю жизнь».
«А как насчет собственных детей?»
— Заткнись! — брызгая слюной, провизжал Александр и почувствовал смертельную усталость. — Я не хочу ничего слушать, вашу мать!
Он посмотрел на свои руки. Они не тряслись.
Ну и славно.
«Сказочники, — хрипло прошептал кто-то прямо в его голове. — Сказочники. Сказочники».
Незнакомый голос медленно затихал. Он был похож на осенний лист, который, кружась, плавно опускался на землю.
— Я сам справлюсь с этим, — сквозь зубы проговорил Саша, сжимая кулаки.
«Пора бы прибраться тут, — подумал он. — Потому что после обеда придет тетенька из ЗАГСа, а у нас полный бардак».
Бормоча что-то под нос, Денин принялся за уборку.
О гибели детей Саша больше не вспоминал. Сандалик сына с оторванной ступней внутри он, словно между делом, положил на ящик для обуви и тут же забыл о его существовании.
По мере наведения порядка в доме в мозгу Денина начали вспыхивать проблески осознания происходящего. Эмоции и переживания незаметно уползли на задний план, их место заняли холодный расчет и логика.