— Не надо, я сам. Ремни чуть ослабь, а то мне высоко.
— Я сделаю все, что вы захотите, — икая, выдавил Леонид.
Из его глаз хлынули слезы.
— Не бойся, — ласково произнес Пятачок. — Больно будет только сначала. — Он провел когтями по его спине, и взрыхленные борозды кожи тут же набухли темной кровью.
Леонид взвыл от ужаса и боли, изогнулся, стараясь стряхнуть психопата, прильнувшего к нему. Но Пятачок вцепился в него словно клещ.
— Иди к папочке, — зловеще зашептал он. — Хрю-хрю.
Член, утыканный шипами, уперся в анальное отверстие пленника. Леонид завизжал. Один крючок зацепил розовую плоть, из ранки выступила бусинка крови.
— Остановитесь, — без каких-либо эмоций сказала Татьяна.
Пух с Пятачком удивленно повернули головы.
— Больные уроды, — процедила она. — Развяжите нас. Будем на равных.
— Ты тоже хочешь любви? — спросил Пух и покосился на нее. — Не серди меня. А то я займусь тобой.
— Только попробуй. Оторву твой стручок к чертовой матери! — пообещала женщина.
Ее ноздри гневно раздувались, на скулах играли желваки.
Она сплюнула и заявила:
— Импотенты!
— Я не импотент, — насупившись, возразил Пятачок и отстранился от Леонида. — Винни, чего она обзывается? Я умею трахаться.
— Ну да. Я уже поняла, что ты некрофил.
Пятачок обиженно хрюкнул и застенчиво возразил:
— Это уже детали.
Татьяна яростно смотрела на маньяков.