Здоровяк отвернулся и сказал:
— Ты знаешь, что сделали бы со мной кореша, если бы узнали, что я работаю с гомиком? Меня опустили бы, а может, вообще вальнули напрочь.
— Но ты же сделал свой выбор, — ответил Шон, преданно заглядывая в глаза приятелю.
— Мне постоянно снится один и тот же сон, — глядя в сторону, произнес Мурзилка. — Что я лежу в каком-то колодце, и по мне бегают крысы. Сотни, десятки. Они грызут мне лицо. Я зову на помощь, но рядом никого нет.
Шон деликатно молчал, позволяя приятелю выговориться.
— Они жрут меня живьем, — продолжил Мурзилка, понизив голос. — Это очень страшно, парень. — Он откашлялся. — Ладно, это все лирика. Насчет пальца. Помнишь, зимой нам пришлось отменить одну сказку? Нужно было поиграть с детьми клиента. Две девочки-близняшки, им было по семь лет.
— Это я помню. Мы хотели в «Королевство кривых зеркал» поиграть.
— Я уговорил тебя не идти. А помнишь, что было?
— Да. Заказчик в последний момент слился, по пьяни рассказал жене, и эта курва позвонила в ментовку, — сказал Шон.
— Я не говорил тебе, почему настоял на отмене сказки.
Шон медленно повернул голову в его сторону.
— Мой палец тогда чуть не выпрыгнул из пробирки, — проговорил Мурзилка. — Сперва он согнулся почти вдвое, потом распрямился как пружина. Ты мне веришь? Я не стал тебе говорить. Но если бы мы поехали на сказку, нас накрыли бы медным тазом. Там была засада.
Шон прижался к напарнику.
— Ты теплый, — вырвалось у него. — И я верю тебе, черт побери.
Мурзилка отодвинулся и заявил:
— Я не пидор. Суши лапти, Ваня.
— Ну и что? Если человек хороший, какая разница, какого он пола? — искренне удивился Шон и вздохнул. — А ведь тогда… было хорошо, правда?
Мурзилка отвел взгляд.
— Это было давно. И я был бухой в стельку.
Шон хихикнул и затормошил напарника.