— Нет, — первым сказал Морозов. В его голосе прозвучало облегчение — видимо, монолог Самсонова разрядил обстановку. По крайней мере присутствующим стала ясна его позиция.
— Я тоже, — кивнул Дремин.
— Ошибки случаются, — изрек, раздавая присутствующим стаканчики с кофе, Коровин. Приземистый и широкоплечий, он походил в этом полутемном заброшенном помещении на горного тролля. — Это не редкость.
— Думаю, нам следует поднять дело Хоботова, проверить собранные против него улики, причем критично. Если будут сомнения, то станем исходить из предположения, что его осудили ошибочно, а убийца на свободе и принялся за старое. Но пока что мы не говорим о серии. По крайней мере официально. Это ясно?
Опера и следаки закивали. Говори не говори, но дело ведет их отдел, а это уже кое-что значит.
Самсонов машинально провел ладонью по ежику русых волос, отхлебнул кофе и посмотрел на раскрытую папку, лежавшую на столе.
— Пока все совпадает? — спросил он Дремина.
— Кроме ламината.
— Ну, в то время такой услуги практически не существовало, — кивнул Самсонов. — Это сейчас полно фирм, которые покроют тебе пленкой все что угодно. Их надо проверить. Займись этим, не откладывая, — сказал он Коровину.
Тот кивнул.
— Сделаю. Вряд ли нам дадут адрес клиента, но по крайней мере описание получить должны. Если, конечно, убийца не заказал рисунок год назад.
— Это маловероятно. Я думаю, он действует по свежим следам, — сказал Самсонов. — Жаль, что такие сложности с опознанием тела. Что сказал по этому поводу Полтавин? Я забыл его спросить.
— Пока ничего, — отозвался Дремин. — Ему нужно больше времени.
— Одежда жертвы?
— Отсутствует.
— Тогда это почти наверняка… женщина. — Самсонов хотел сказать «девочка», но не смог. — Обычно мужчины не любят раздевать мужчин, это у них вызывает ассоциации с гомосексуализмом.
— Если это женщина, то можно считать нашего парня гетеросексуалом, — заметил Коровин. — Уже кое-что.
— Мелочь, а приятно, — хмыкнул Морозов.
— В таких случаях все приходится собирать по крупицам, — сказал Самсонов. — У нас есть еще оно отличие от первого случая, — добавил он, с трудом заставляя себя называть смерть Марины «случаем». Но так было нужно: абстрагироваться, отмежеваться, забыть об эмоциях, затоптать их, чтобы изловить преступника. — В тот раз он оставил одежду, и жертву можно было опознать.
— Куда он девает кровь? — снова поднял эту тему Дремин. — Ее и тогда было слишком мало.