— Вы все время в зале работаете или посменно?
— У меня напарница есть, Лариса, мы по полдня дежурим. Она должна скоро прийти.
— Хорошо. — Горелов взглянул на группу иностранцев, вошедших в зал под предводительством гида-переводчика. Тот сразу начал громко вещать что-то на немецком. — Еще кого-нибудь помните?
— Знаете, есть один мужчина, — сказала, помолчав, смотрительница. Глазами она при этом следила за туристами, будто опасалась, что они начнут трогать витрины или выкинут еще что-нибудь. — Приходил три дня назад и до этого примерно за полторы недели.
— Вы его и раньше видели? — насторожился Горелов.
— Да, раза четыре. Он вообще заходит время от времени.
— Вы с ним говорили?
Женщина покачала головой:
— Нет. Он… по-моему, немного странный.
— Что вы имеете в виду?
— Очень сосредоточенный. Словно погружен в себя. И вид у него такой… болезненный, что ли.
— Вы его хорошо разглядели?
Служительница пожала плечами:
— Да вроде неплохо.
— Можете описать? Это очень важно. — Горелов достал блокнот и ручку.
— Ну… он высокий, — неуверенно начала женщина, — худой, волосы темные, пострижен коротко. Усов и бороды нет, глаза какого цвета, не знаю, черты лица… обычные.
— А особые приметы? — с надеждой спросил Горелов. — Бородавки, родинки, шрамы?
— Точно! — воскликнула смотрительница, но тут же, словно испугавшись собственного голоса, перешла на шепот. — Есть у него шрам! Маленький, в форме полумесяца, под правым ухом. Он в последний раз так долго стоял перед алтарем Кали, что я успела его разглядеть.
— Вы бы его узнали, если б увидели? — спросил Горелов, записывая все, что говорила женщина.
— Конечно.