Как, впрочем, и под следующей, и следующей за ней.
«Здесь что-то не так, — заволновалась она, освещая очередное надгробие. — Должна быть какая-то дополнительная подсказка, иначе это не тот рай и вообще. МИР не мог послать меня рыскать по всему кладбищу и проверять все могилы. Это абсурд. На это уйдет вся ночь».
Но продолжала искать.
Это просто должен быть именно тот рай.
«Это не на всю ночь, — успокаивала она себя. — Просто надо идти ряд за рядом, методично. Тогда можно будет прочесать все кладбище за пару часов».
И она стала быстро переходить от одной могилы к другой — останавливалась, направляла фонарь на каждый надгробный камень, нажимала на кнопку, посылая луч света в темноту, читала имя усопшего, тушила свет и спешно двигалась дальше.
Трава была высокая и влажная.
«Прекрасные, неостриженные волосы могил». Уитмен? Именно. «Листья травы».
От росы насквозь промокли туфли и носки.
И она подумала о зарытых под землей покойниках. Телах в гробах — некоторые, наверное, от времени рассыпались в труху, от других остались одни кости, третьи — на разных стадиях разложения, четвертые — почти свежие — и все это вокруг нее. И между ними и ей — ничего, разве что немного земли.
Наступаю на их лица, или, быть может, топчусь на их телах, или…
— Прекрати, — приказала она себе.
Интересно, знают ли они о ее присутствии?
А чувствуют ли ее шаги?
Но тут же представила себе, как они лежат там: не двигаясь и прислушиваясь к ее шагам, чувствуют ее вес, когда она на них наступает, ворчат в тишине своих могил, ненавидят ее за то, что она ходит по ним, и, возможно, даже за то, что она жива, а может быть, им снятся сны — как они затягивают ее к себе в могилу.