Во тьме

Может, он — привидение».

— Состоятельный призрак, — пробормотала она, — склонный к вуаризму.

«Он дает мне деньги, — напомнила она себе. — И это может стать концом моего обогащения, если не выполню указаний. Неужели я допущу, чтобы какая-то стыдливость помешала мне заработать шесть тысяч четыреста долларов? Плюс все те деньги, которые я смогу получить в будущем, если не отступлю?

Особенно если учесть, что он уже видел меня обнаженной.

Тем более для него не составит труда забраться в мой дом — вероятно, побывал там уже во всех уголках, — и увидеть или сделать почти все, что взбредет в голову».

— Я могу это сделать, — сказала она себе. — Подумаешь, дела.

Ладно, а как быть с гробом?

Можно и это. Можно все. Все дело в том, как себя настроишь.

Медленно перемещая фонарь, она тщательно осмотрела внутреннюю часть гроба. Ни малейших признаков грязи или насекомых. На вид — абсолютная чистота.

Интересно, какие ощущения испытывает кожа при соприкосновении с атласом? Вероятно, скользкая прохлада.

Иногда ей очень хотелось купить домой атласные простыни…

Здесь не дом.

Нет? Не видно никакой другой мебели, тоже мне «спальня Мастера».

Неужели МИР спит прямо здесь, внутри гроба? — недоумевала она. Как вампир?

Может, он и есть вампир.

— Чушь! — пробормотала она.

«Если он и спит в этой штуковине, — подумала она, — это его проблемы. Сейчас в нем чисто. По мне, так вполне чисто».

Наступив на задник кроссовки, она вытащила из нее ногу, занесла над стенкой гроба и поставила на подбитое атласом днище. Удерживая бретельку пеньюара в зубах, она наклонилась и свободной рукой сняла другую.

Обе кроссовки остались на полу.

Встав в гроб, Джейн погасила фонарь, присела и положила его у ног. Затем встала, вынула бретельку изо рта и взглянула на себя. Но все, что увидела, было либо совершенно черным, либо различных оттенков темно-серого цвета.