Фрагменты

– Ну а ты почему молчишь? Как ты жил без меня? Чем занимался? Постой, не говори. Я угадаю сама.

Ира присела за стол и посмотрела на мужа.

– Ты ездил на рыбалку с Гришкой? Я угадала? Нет? Ты что-то стал дистанцироваться от него, не находишь? Нет, он мне тоже не нравится, но вы же с ним с института дружите. Да ладно? Ты не хочешь о нем говорить? – Ира накрыла своими ладонями руку Вити, лежащую на столе. – Если не хочешь, не будем. Теперь у нас все будет по-другому. Мы будем делать только то, что нам будет обоим комфортно. К сожалению, у нас ничего не получится с сексом. Ты удивлен? Ну не делай такое лицо. – Ира махнула на мужа рукой и улыбнулась еще шире. – Тут нет твоей вины. Я все понимаю. Ты же знаешь, я не сумасшедшая, у меня просто бывают нервные срывы. Но мы же все равно любим друг друга, правда? А секс пусть остается молоденьким дурам, которым так не терпится затянуть в постель женатого мужчину.

Виктор кивнул и, Ирине даже показалось, улыбнулся ей.

А в паре километров от дома, где началась жизнь с чистого листа, вскрикнула девятнадцатилетняя девушка по имени Галина. Из ее рук выпал распакованный сверток, и из черного полиэтилена лениво вывалился, словно гигантский слизень, мужской половой орган.

Хобби

Сергей Афанасьев зашел в темный коридор, поставил портфель на обувную полку и включил свет. Сегодня он ушел из офиса раньше, чем обычно, и намеревался закончить скульптуру. Он не был скульптором, просто у него было такое хобби.

Сергей переоделся, выпил кофе и спустился в подвал. Вдоль стен стояли готовые скульптуры. Женские, мужские и детские фигуры. Сразу у лестницы стояла Венера Милосская – эта скульптура была его гордостью, и не только потому, что у нее были на месте руки. Она была самой первой.

Дальше стоял Давид. С этим творением у него были связаны нехорошие воспоминания, но Сергей решил оставить его. Все скульптуры для Афанасьева были словно дети. Каждый раз, прежде чем продолжить начатую скульптуру, он подходил ко всем по очереди, нежно протирал тряпкой и говорил. Он говорил с ними.

Поздоровавшись со всеми, Сергей подошел к незаконченной фигуре в центре. Скульптура уже обрела пол. Это будет мужчина, решил Афанасьев. Не было в творении идеи. Кусок глины не нес ничего в массы.

Какие, к чертям, массы?! Кроме Сергея и кота Васьки, эти идейные произведения никто не видел. Но если бы Сергей придумал тему, то скульптура была бы законченной, обрела бы душу.

Афанасьев взял раскладной стул и сел напротив статуи. Нет. Ничего не шло в голову. Такого творческого запора Сергей не испытывал года два. Тогда все разрешилось обычной прогулкой по городу.

Сергей встал. Надо пойти погулять, а потом начать все сначала.

Машину Афанасьев оставил у кованой ограды Парка имени Горького. Начал накрапывать дождь. В парке было немноголюдно, Сергей даже подумал, что сегодня ему не удастся наткнуться на идею, но вдруг он увидел в беседке за кустарником парочку влюбленных.

Как я раньше не додумался?! Из тридцати скульптур не было ни одной на тему любви. Тема красоты – Венера, силы – Геркулес, ума – Мыслитель, в общем, у него было все, что угодно, кроме темы любви.

Сергей вышел из кустов и направился к беседке, где сидели влюбленные.

– Молодые люди, я могу к вам обратиться?

Когда он вернулся, на улице уже стемнело. Они согласились. Все соглашались. Сергей оставил гостей в столовой и поспешил в подвал. Он знал, что-то подобное было. Афанасьев включил компьютер. Где-то, где-то… Ввел в окошко поисковика «Самые знаменитые скульптуры». Так, «Давид» есть, «Венера Милосская», «Гермес», «Цезарь Август», «Пиета»… Над сюжетом Девы Марии, державшей Иисуса на руках после смерти, Сергей задумывался, и не раз, но что-то не складывалось, не состыковывалось. Он посмотрел в дальний угол. Дева Мария была практически готова, Иисуса не было. Сергей не мог подобрать «стержень» для сына Божьего. Он пролистнул страницу. «Мыслитель» Огюста Родена…

Огюст Роден! Точно, что-то у него было подобное.

Сергей пролистывал страницу за страницей. Вот оно!