– Ну?
– У меня там жжет, – выдохнул Миша и скривился.
– Поздравляю. Вы перешли на новый уровень.
Миша уставился на него, раскрыв рот. Не этого он ждал. Пройдемте за ширмочку или что-то типа – вы ж его стерли за ночь. А может, так и есть?
– Послушайте, у меня горит член, будто я его всю ночь в рагу из перца чили макал.
– А на самом деле? – задал вопрос Петр, всем своим видом показывая, что его это совсем не интересует.
Конев не знал, что ответить. Он впал в ступор. Врача будто подменили.
– Трахался? – навел пациента на правильный ответ скучающий доктор.
Миша кивнул.
– Ну и как?
– Нормально. А что мне делать с зудом?
– Когда что-то чешется, это нужно почесать.
– Что? – не понял Миша.
– Я говорю: трахни кого-нибудь. Чем больше, тем лучше.
Жжение стало невыносимым, когда он вошел через парадную дверь в бизнес-центр. Их офис располагался на втором этаже. Миша трижды проклял свое решение отпроситься лично. Ведь можно же было позвонить. Ему все время хотелось почесать в паху, но люди, снующие по вестибюлю, казалось, не сводили с него глаз, ждали, когда он схватит себя за член и начнет теребить.
– Не дождетесь, – буркнул Конев и вошел в лифт с надеждой, что хоть там останется один.
На втором этаже он побрел к своему отделу, не опуская руки с сумкой от промежности ни на сантиметр, что причиняло невыносимую боль. Проходя мимо отдела аналитики, он остановился.
Трахни кого-нибудь…
Марина сидела спиной к двери. Ягодицы скрывала от взгляда вошедшего спинка кресла, но Миша с легкостью представил все ее выпуклости. И зуд, казалось, отступил.
– Что вы делаете сегодня вечером? – произнес он и развернул девушку к себе лицом. Он не узнал ее. Лицо осунулось, глаза – два черных провала, тонкая кожа напоминала шелк, накинутый на череп, – каждая косточка просвечивалась.