Фрагменты

Миша спал как убитый. Ночевать у Люды он не захотел. Было бы верхом циничности ночевать там, где ты насиловал (по-другому это не назовешь) на протяжении часа женщину. Вернувшись домой, он, не раздеваясь, завалился на диван в гостиной и проспал до восьми ноль ноль. Гимн могучей, но уже несуществующей страны вырвал его из сна.

Член уже стоял. Зуд и вибрация требовали еще секса. Чем больше, тем лучше.

Радости от работы не было никогда, сегодня Мишу воротило от нее в прямом смысле. Разговоров вокруг он не замечал по одной причине – он думал, с кем бы заняться сексом. Обычные беседы коллег сводились к пересказу Дома-2 или фильма, просмотренного накануне, обсуждению курса валют и нестабильности в соседних государствах. Сегодня все было не как обычно.

Миша прислушивался в моменты, когда зуд в паху затихал, но разобрать ничего не мог. То люди уже заканчивали разговор, когда он подходил, то рассказчика кто-то окликал, и он удалялся. Единственное, он разобрал, что кто-то где-то умер. Свет пролил Сечин.

– Слышал, Лопухина умерла?

– Да, что-то такое говорят. Старая?

– Да нет. Лет двадцать пять, наверное. Да ты, скорее всего, знал ее. Из отдела аналитики, не то Мария, не то Марина.

– Нет, – слишком быстро ответил Миша. – Не знал. – Внутри все похолодело.

– Да с ней мало кто общался. Красивая затворница. Говорят, пару дней назад у нее любовник появился…

Миша дернулся. С губ едва не слетело: это не я!

– Хоть натрахалась перед смертью.

А ведь он видел, что ей плохо. Череп, обтянутый кожей с восковым отливом. Она была больна, когда он занимался с ней сексом. Может, именно поэтому она так легко и пошла с ним на контакт? Знала, что умрет, и решила «натрахаться перед смертью»?

– А от чего она умерла? – выдавил из себя Михаил.

– Что-то по женской части, – пожал плечами Дима. – Ее «Скорая» увезла отсюда.

Конев надеялся, что она его ничем не заразила. По женской… Что бы это ни значило, оно вряд ли передается мужчинам. Это единственное, что его взволновало в данной смерти. Все, что их связывало, – это секс. Умерла так умерла.

Вибрация в паху напомнила, что сексом как раз не мешало бы заняться. Звонок телефона спутал мысли о мертвой Марине и, по сути, изнасилованной Люде. Миша поднял трубку и, не глядя, нажал «принять вызов».

– Что ты со мной сделал, ублюдок?! – визгливый голос бывшей любовницы заставил убрать трубку от уха.

– Тварь! Ты слышишь меня?! Чем ты меня заразил, ублюдок?!

– Не ори, – тихо, но с нажимом сказал Миша.

– Не ори?!