Линднер сказал:
— Почему не проявить благоразумие, папаша? Дело не только во мне. Тебе ведь известно, что, как только ты побежишь в полицию жаловаться, они зажмут в тиски твою лотерею.
Мун Кай повысил свой тонкий голос:
— Я буду делать то, что считаю нужным, мистер Линднер, не спрашивая вашего совета.
— О"кей. Теперь ты знаешь мою позицию. Подумай об этом, вот и все. Больше я просить не буду.
Линднер тяжело протопал вниз по лестнице и вышел за дверь, сопровождаемый звоном колокольчиков.
Мун Кай вышел на лестницу, на ходу застегивая пиджак.
— Я должен ненадолго выйти, — сказал он клерку. Он был спокоен, но его глаза сердито блестели.
— Вы идете в полицию? — спросил Толстый Джоу.
Он не хотел, чтобы у его хозяина были неприятности. Так же он не хотел, чтобы из-за него пострадала лотерея. Но положение Толстого Джоу не давало ему права выражать свое мнение.
Мун Кай задержался у двери.
— Если бы хоть один торговец имел мужество обратиться в полицию, бедствиям пришел бы конец. — Он вздохнул. — Не лучше ли позволить закрыть лотерею, чем покорно подчиняться Линднеру?
— Не знаю, — сочувственно пробормотал Толстый Джоу.
— Да и не навечно ее закроют, — рассуждал Мун Кай. — Полиция — как птицы на рисовом поле. Стремительно нападают, потом насыщаются и улетают.
— Вы идете в полицию один?
Мун Кай слабо улыбнулся.
— Не бойся. Я не буду действовать в одиночку. Сейчас пойду поговорю с Ли Киунгом, хозяином макаронной фабрики, и Гимом Вонгом из швейной мастерской. Они тоже устали от «протекции» Линднера.
С недобрыми предчувствиями Толстый Джоу проводил взглядом уходящего хозяина. Он предвидел неминуемые изменения в своем упорядоченном существовании, которым так дорожил. В течение сорока двух лет он работал на Мун Кая, жил поблизости в однокомнатной квартире на нижнем этаже, покупал скудную провизию в соседних магазинах, вел неторопливые беседы с друзьями. Поистине спокойная жизнь, не требующая ни инициативы, ни изобретательности.
Поскольку магазин лечебных трав более располагал к серьезной беседе, чем макаронная фабрика или швейная мастерская, Мун Кай привел обоих торговцев с собой. Наверху за чаем они долго и серьезно совещались, но, когда Мун Кай спустился на минуту, чтобы отпустить Толстого Джоу, они были так же далеки от согласия, как и в начале.
С легким сердцем Толстый Джоу отправился домой. Мун Кай обещал не действовать в одиночку.