Ночное кино

То был намек: я не увидел, не разглядел картину целиком, у меня слепое пятно, выход не есть выход.

Я все неверно понял.

Мотылек, несмотря на поврежденное крыло, ухитрялся летать и опять полз по потолку первого гроба. Я посмотрел, как он нарезает круги; помахав усиками и лапками, мотылек замер, потом нырнул и пропал.

Я ощупал дерево там, где он исчез, – дырочка размером с рисовое зернышко. Еще пощупав, я отыскал щель. Порылся в одежде – как будто не моя, чужая, я словно обыскивал карманы другого человека, бесчувственного или мертвого. Я все шарил, надеясь отыскать что-нибудь полезное, твердое, но обнаружил лишь какой-то кулон на шее.

Норин святой Бенедикт. Я сдернул цепочку, провел кулоном вдоль щели. Обвел ее по кругу, увидел, что это люк. Чуть-чуть приподнял его, просунул пальцы. Круглая деревяшка высвободилась и отпала.

Я смотрел в черную трубу – ни лучика света, ничего не видно в конце. Ощупал гладкие железные стенки и нечаянно задел мотылька.

Он упал мне на щеку.

Я поймал мотылька в ладонь, убедился, что он не пострадал, и спрятал его во внутренний карман пальто – будем надеяться, там он будет цел и невредим. А потом я заклинился внутри трубы. Была она тесная, чистый кошмар – я будто застрял в старой вентиляции. Ступеней нет, держаться не за что. Оставалось только всползать вслепую, изо всех сил упираясь в стенки спиной и ногами. Так я одолел несколько ярдов и уперся в потолок.

Я нажал. Люк легко открылся, я его отбросил и заморгал в ярком свете.

У меня над головой висела приваренная к потолку железная лестница.

Я выволок себя на верхушку деревянного шестиугольника. Шкатулка как у Бекмана, один в один. Из узких потолочных окон лился свет, но не видать ни деревьев, ни неба – лишь яркая белизна. Не поймешь, искусственная или солнце.

Я сделал шаг. Что-то вздрогнуло, резко щелкнуло.

Я покрепче ухватился за лестничную перекладину, и тут шкатулка качнулась под ногами, на миг зависла – и оборвалась. С небес на землю, кувыркаясь, полетела черная шкатулка. Раздался свист, а затем взрыв – шкатулки разлетелись на куски.

Я не стал ждать и не стал смотреть вниз. Перехватывая руками перекладины, я устремился к стене. Поразительно: крохотный белесый мотылек умудрился удрать из кармана. Теперь он полз по моей руке, по манжете, затем по циферблату часов.

По-прежнему всего 19:58.

Я полез вниз вдоль стены башни, и металлические ступени с готовностью прыгали мне под руки и ноги. Затем я в ужасе заметил, что груды расщепленного дерева вовсе не приближаются, сколько ни слезай. Я никогда не окажусь на земле, никогда не почувствую ее твердость под ногами, никогда не проснусь.

Тут выяснилось, что я больше не на лестнице.

Я лихорадочно несусь по черному тоннелю – в точности такому же, какой привел меня на перекресток. Это что же – я шел не один день, не добрался до конца, лег на землю и уснул?

Или я отрубился на диване в гостиной «Тисков для пальцев»?

Я наткнулся на стену – опять лестница, опять деревянный люк. Залез, отодвинул запоры, открыл.