– Они скоро придут за этим добром. – Боб взглянул на Лилли. – С тобой все в порядке?
Лилли снова кивнула.
– Да, все хорошо, – солгала она. Голова кружилась. Она еще раз протерла глаза. – Мне просто нужно подумать.
Она осторожно отстранилась от Боба и принялась из стороны в сторону ходить по комнате, то и дело бросая встревоженный взгляд на брезентовую сумку и ее содержимое.
– Думай… думай… – она вытерла рот. – Как это случилось? Как такое вообще происходит?
Боб пожал плечами.
– Это ж чертовы святоши, откуда нам знать, что у них в голове?
– Но зачем забирать нас с собой? – в голове у Лилли пульсировало, казалось, от боли она вот-вот расколется надвое. – Почему бы просто не погибнуть самим? Чем мы им не угодили?
Боб взглянул на нее.
– По-моему, им это не кажется столь ужасным.
– Это массовое убийство.
– Спора нет. Ты ломишься в открытую дверь, малышка Лилли.
– Но зачем? – она теребила растрепавшиеся пряди, которые выбились из наспех собранного хвоста. – Почему сейчас? Здесь? Почему именно сегодня?
Боб вздохнул.
– Черт, да кто знает, что за муха кусает всех этих чокнутых? Может, сейчас летнее солнцестояние? Или какая-нибудь хренова десятая годовщина черт знает чего?
Лилли ощущала, как внутри ее, словно из-под огнива, вылетают искры гнева.
– Я хочу понять, почему именно
Боб снова пожал плечами.
– Как я уже сказал, об этом нужно спросить у самого проповедника.
Лилли обвела спальню взглядом и увидела потускневшее посеребренное распятие, лежащее на заваленной всяким хламом тумбочке. Она подошла к нему, с секунду посмотрела на него и вдруг, одним резким взмахом руки, столкнула и крест, и все остальные вещи на пол. От внезапности этого жеста Боб подпрыгнул на месте. Лицо Лилли помрачнело.