Четыре сезона

Парни бросались занимать каждый свое место, а Деннис наставлял меня:

– Сядь, Горди, вон на ту скамейку. Веди себя тихо, ни к кому не приставай, понял?

Я садился, куда мне было указано, и сидел тише воды ниже травы, ощущая себя таким маленьким под огромным летним небом, на котором постепенно собирались тучи. Я следил за игрой, вернее, наблюдал за братом, и, как он и велел, ни к кому не приставал.

Вот только таких счастливых эпизодов было в моем детстве крайне мало.

Иногда он перед сном рассказывал мне сказки, и они были лучше маминых. Ну разве «Красная Шапочка» и «Три поросенка» могут сравниться с жуткими историями про Синюю Бороду или Джека-потрошителя?! А еще, как я уже рассказывал, Деннис научил меня играть в карты и тасовать колоду так, как, кроме него, не умел никто. Не много, конечно, но я и этим страшно был доволен.

В общем, можно сказать, что в раннем детстве я по-настоящему любил своего брата. Со временем это чувство сменилось неким благоговейным преклонением, похожим, вероятно, на преклонение правоверного мусульманина перед пророком Магометом. И, вероятно, смерть пророка так же потрясла всех правоверных мусульман, как потрясла меня гибель брата Денниса. Он был для меня чем-то вроде любимой кинозвезды: обожаемым и в то же время таким далеким.

Хоронили Денниса в закрытом гробу под американским флагом (прежде чем опустить гроб в землю, флаг сняли, свернули и передали маме). Мать с отцом испытали такое потрясение, что и теперь, спустя четыре месяца, шок все еще не проходил и вряд ли уже когда-нибудь пройдет. Комната Денни, по соседству с моей, была превращена в подобие музея, где по стенам были развешены его школьные похвальные грамоты, а возле зеркала, перед которым он сидел часами, делая себе прическу «под Элвиса», стояли фотографии его девушек. На полке все так же лежали старые подшивки «Тру» и «Спортс иллюстрейтед», в общем, все было как в отвратительных «мыльных операх», которые до бесконечности крутят по телевидению. Однако я не находил в этом ничего сентиментального – для меня это было ужасно. В комнату Денниса я заходил лишь в случае крайней необходимости: мне постоянно мерещилось, что вот сейчас открою дверь, а он там прячется под кроватью, в шкафу или где-нибудь еще. Скорее всего в шкафу… Когда мама просила меня принести из комнаты Денни его альбом с открытками или коробку из-под туфель, в которой он хранил фотографии, я воочию представлял, как дверь шкафа медленно, со скрипом открывается, и оттуда… Господи, он то и дело представал передо мной с наполовину снесенным черепом, в рубашке, покрытой кашицей из спекшейся крови и мозга. Я видел, как он поднимает окровавленные руки и, сжимая кулаки, беззвучно кричит: А ведь это ты должен был оказаться на моем месте, Гордон! Ты, а не я!

7

«Стад-сити», рассказ Гордона Лашанса. Впервые напечатан осенью 1970 года в 45-м выпуске «Гринспан куотерли». Перепечатывается с разрешения издателя.

Март.

Чико, обнаженный, стоит у окна, скрестив на груди руки и положив локти на перекладину, разделяющую верхнее и нижнее стекла. Вместо выбитого правого нижнего стекла в окне приспособлен лист фанеры. Животом Чико облокотился на подоконник, его горячее дыхание чуть затуманило оконное стекло.

– Чико…

Он не оборачивается, а она больше его не зовет. В окне он видит отражение девушки, сидящей на его в полнейшем беспорядке развороченной постели. От ее макияжа остались только глубокие тени под глазами.

Он переводит взгляд с ее отражения на голую землю внизу, чуть припорошенную крупными хлопьями мокрого снега. Он падает и тут же тает. Снег, снег с дождем… Остатки давно увядшей, прошлогодней травы, пластмассовая игрушка, брошенная Билли, старые ржавые грабли… Чуть поодаль – «додж» его брата Джонни с торчащими, словно обрубки, колесами без шин. Сколько раз Джонни катал его, тогда еще пацана, на этой тачке. По дороге они с братом слушали последние суперхиты и старые шлягеры, которые беспрерывно крутили на местной радиостанции – приемник был всегда настроен на волну Льюистона, – а раз или два Джонни угостил Чико баночным пивом. Неплохо бегает старушка, а, братишка? с гордостью говорил Джонни. Вот подожди, поставлю новый карбюратор, тогда вообще проблем не будет.

Сколько воды утекло с тех пор…

Шоссе 14 ведет к Портленду и далее в южный Нью-Хэмпшир, а если у Томастона свернуть на национальную автостраду номер один, то можно добраться и до Канады.

– Стад-сити, – бормочет Чико, все так же уставившись в окно. Во рту у него дымится сигарета.

– Что-что?

– Так, девочка, ничего…

– Чико, – снова окликает она. Нужно ему напомнить, чтобы сменил простыни до возвращения отца: у нее начинаются месячные.