Немой крик

– Меня зовут Бетани Адамсон, и я хотела бы с вами переговорить, – заявила она.

Пока Ким шла с ней к комнате для допросов № 2, ее сопровождал какой-то ритмичный глухой шум. Введя код, Стоун открыла дверь, и посетительница протиснулась в комнату мимо нее, используя зажатую в правой руке трость.

Инспектор заметила, что на Бетани были добротные сапоги с плоской подошвой без каблуков, которые доходили ей до колен. В них были заправлены свободные черные джинсы. Широкая зимняя куртка почти полностью скрывала хрупкую фигуру девушки, которая была еще тоньше, чем фигура ее сестры.

– У меня не так много времени, мисс Адамсон, – сказала Стоун.

– То, чё я хочу вам сказать, инспектор, не займет многа время.

Ким удивилась тому, насколько все-таки распространен акцент Черной Страны.

Она кивком предложила девушке продолжать, а сама внимательно осмотрела ее. Если б она не знала, что Адамсоны были близняшками, то решила бы, что Бетани – это старшая сестра Никола.

Светлые волосы посетительницы, с жирными и непромытыми корнями, их хозяйка стянула на затылке в конский хвост. Черты ее лица, хотя и идентичные по своей лепке чертам ее сестры, были тоньше и резче, чем у танцовщицы.

Было ясно, что основная часть харизмы и жизнерадостности досталась второй близняшке.

Инспектор заметила, что девушка всем своим весом опирается на трость.

Она предложила ей сесть, но Бетани отрицательно помотала головой.

Тогда Ким тоже осталась стоять. Они смотрели друг на друга через длинный стол для переговоров.

– Вчерась вы говорили с моей сестрицей, – начала посетительница.

Стоун была потрясена суровостью, которая появилась на лице у этой девушки. У нее были тонкие губы, а брови, когда она хмурилась, почти соединялись на лбу.

– Ваши имена всплыли во время проводимого мною расследования, – пояснила инспектор.

– Нам нечего вам сказать.

– А откуда вы это знаете? – поинтересовалась заинтригованная Ким.

Бетани Адамсон поймала ее взгляд, и какое-то время они не отрываясь смотрели друг на друга. Глаза посетительницы были холодными и пустыми. В них не было видно ни злобы, ни агрессии. Они были просто мертвыми и немигающими. Если считать, что лицо – это зеркало души, то эта девушка никогда в жизни не испытывала ни радости, ни любви.

– Я просто это знаю, – заявила она.

– Ваша сестра была более любезна, – заметила Стоун, складывая руки на груди.