Голос, полный запредельного страха, все еще звучал в ее ушах.
Инга дотронулась до двери, словно дверь могла ответить, — и вдруг она отозвалась на это легкое прикосновение, как будто ждала ее, Ингу.
Не заперто. Бросить все и бежать отсюда как можно быстрее! Это самое умное, что она может сделать. Но когда же она слушалась голоса разума?
Она знала, прекрасно знала, что ни в коем случае нельзя входить в эту квартиру, но панический голос Воскобойникова снова зазвучал в голове, и Инга толкнула дверь и вошла.
Она вошла в эту квартиру, как ступают на минное поле, ожидая любой пакости, любого сюрприза. Может, Воскобойникову плохо, он ранен. Но кем? Кто может быть здесь?
Квартира была пуста, безлика, равнодушна, как номер дешевой гостиницы, которому все постояльцы на одно лицо.
Нет, неправда. Квартира затаилась, как зверь.
Инге казалось, за ней следят чьи-то пристальные, настороженные, немигающие глаза. Она осторожно пересекла прихожую, заглянула на кухню.
Прихожая как прихожая, в меру запущенная. Старое пальто на вешалке, тумбочка для обуви, засохшее пятно грязи на полу.
Кухня как кухня — подвесные шкафчики, плита, неработающий холодильник. Все какое-то не слишком чистое и не слишком новое, пустое и безликое. Ясно, что никто здесь давно ничего не готовит, даже чайник не кипятят.
И ни одной живой души.
Вернувшись в прихожую, Инга толкнула вторую дверь.
Ванная комната.
Обычная пустая ванная комната.
На полочке над раковиной — поцарапанный стаканчик с зубной щеткой, полупустой тюбик пасты. Мутное зеркало, треснувшая раковина, раскисший обмылок.
Ванна задернута пластиковой шторкой — голубые дельфины на синем фоне.
Вспомнив старый фильм ужасов, Инга отдернула шторку и с облегчением перевела дыхание — никого и ничего там не было, кроме самой обычной ванны. Грязноватой, с желтыми потеками.
Инга снова вернулась в прихожую, толкнула последнюю дверь и оказалась в жилой комнате.
Диван с потертой обивкой, стол, платяной шкаф. Занавески вылинявшие.
Никого.