– Почему нет? Он ведь будет беспокоиться. – Она уже схватила телефонную трубку.
Он умоляюще сложил руки:
– Нет. Пожалуйста, нет.
Она смотрела на него, раскрыв рот. Так прошло несколько секунд, пока она не поняла:
– Это сделал он?
Как он мог ответить на этот вопрос?
Ее лицо окаменело.
– Я звоню в полицию.
Она уже набрала номер, но он вырвал у нее из рук телефон, швырнул на паркет, так что батарейки выскочили и разлетелись по комнате.
Он издал протяжный звериный вой, всхлипывания сотрясали его тело. Он слышал себя словно со стороны. Она положила руки ему на плечи, прижала к себе, он уткнулся в нее лицом, зарылся в мягкую шерсть ее шали. Она хорошо пахла и крепко держала его, пока всхлипывания не прекратились. Только дрожь осталась – озноб охватил его изнутри и сотрясал грудную клетку.
– Я могу у тебя переночевать?
Она молча отвела его в спальню. Каждое движение отдавалось болью в мышцах. Она уложила его на большую кровать, он лег головой на ее плечо, теплое, пахнущее сном. Наверное, так бывает на самом деле, когда лежишь рядом с матерью. Как давно это было! Он уже и вспомнить не мог.
– Ты же дрожишь.
Она привлекла его ближе к себе, он сопротивлялся, не хотел, чтобы она его трогала. Его лицо покраснело и опухло, ребра болели от прикосновений.
– Ш-ш-ш. Я буду внимательной, не бойся.
Он сдался, и она обвила его руками. Лучше всего было сдаться. Это он выучил хорошо. Тогда будет не так больно. И он хотел, чтобы она его обнимала, как его уже не обнимали многие годы. Никто не обнимал.
– Я посмотрю на тебя.
Она стащила с него футболку и покрыла легкими поцелуями его синяки. Он вздрогнул.
– Пожалуйста, не надо.
– Тихо. Ш-ш-ш. Закрой глаза.