Видеманн взял в руку карандаш и стал отковыривать маленькие кусочки ластика с тупого конца.
– Наша бизнес-модель была вполне законной. Мы регулярно возвращали заемные средства. Только когда у клиента были перед нами долги, мы использовали свое право и удерживали некоторые суммы.
Тишина.
Адвокат почесал затылок.
– А преступное злоупотребление доверием – это неправда. Мы хотели подойти к средствам клиентов с экономической стороны, ведь так поступает любой банкир. Прибыль мы, конечно, передали бы потом всю до цента…
Тишина.
От Хранителя Молчания исходило безбрежное спокойствие, спокойствие «черной дыры», которая всасывала в себя все, что находилось рядом. Он никуда не спешил.
На лбу адвоката выступили крупные капли пота.
– Я хочу быть честным. Госпожа Беннингхофф расстроилась из-за плохих отзывов в прессе. Она опасалась дурной славы. Но это не было причиной увольнения, скорее это был катализатор.
Тишина.
Видеманн, ища поддержки, взглянул на Элли, но та как раз что-то записывала. Что-то очень срочное.
– И отступные мы, конечно, ей предложили…
Тишина.
– Отступные не имеют отношения… к делу. Госпожа Беннингхофф была уважаемой сотрудницей, и это все.
– Вы нам очень помогли, господин доктор Видеманн, – произнесла Элли, положив руку на плечо Хранителя Молчания, благодарная ему до глубины души. Это был ее любимый коллега. Элли заказывала шницель, а он гриль. – Мы с удовольствием взяли бы папки, с которыми в конторе работала госпожа Беннингхофф, а кроме того, нам понадобится ее компьютер и бэкап всех рабочих папок в электронном виде. С ее сотрудниками мы бы хотели поговорить по отдельности, сначала с младшими компаньонами.
Образ незаметного и пугливого оленя, с которым ассоциировалась Роза Беннингхофф, изменился. Убитая получила деньги, уволилась и упаковала чемодан. Словно она бежала от чего-то.
Но то, от чего она бежала, все же догнало ее.
На стол перед носом Ханнеса лег кейс из черной кожи.
– У вас есть двадцать минут. Потом у меня совещание.
Ханнес поднял глаза на Баптиста, который, стоя прямо перед ним, без стеснения принялся снимать пальто.