– Госпожа Беннингхофф некоторое время назад получила картонный ящик от своего брата. Вы не знаете, куда он подевался?
Джудит Герольд снова покачала головой и разложила трость.
– Мне нужно возвращаться на работу.
Вехтер ничего не ответил на это. Джудит Герольд ничем ему не помогла. Роза Беннингхофф поставила стеклянный колпак над своими отношениями и над всей своей жизнью. И все же была другая Роза – женщина, которая готовила еду пасынку, когда тот не решался вернуться домой к отцу. Здесь что-то не состыковывалось.
– Я провожу вас обратно.
Вехтер подал Джудит руку, и она подхватила его под локоть.
– Как получилось, что такая молодая женщина, как вы, ходит с тростью? Несчастный случай?
– В моих костях полно метастаз. Рак шейки матки. Скоро я перееду в хоспис. Отказавшись от квартиры, я могу себе это позволить.
Вехтер хотел просто продолжить ненавязчивое общение, к серьезному разговору он был не готов.
– Мне очень жаль.
А что еще он мог сказать в такой ситуации? Не высказывать же искренние соболезнования? Пожелания выздоровления тоже не подходили. Только теперь он понял, что раздражало его с самого начала в ее лице: ресницы и брови у Джудит были нарисованными.
– Вам нужно внести свое имя в список посетителей.
Ханнес прижал свой жетон к стеклу, показывая портье:
– Вы меня не поняли? Мы из уголовной полиции.
Элли едва ли не с сочувствием смотрела, как Ханнес в ржавых доспехах сражался с ветряными мельницами в лице портье.
Старик в синей униформе и бровью не повел:
– И все же вам нужно занести свое имя в список посетителей. Правило есть правило.
Окошко распахнулось, и на их сторону просунулся планшет с зажимом для бумаги. Элли сжалилась и пихнула Ханнеса в спину:
– Давай запишемся прямо сейчас. Если есть такое правило, мы же ничего не можем поделать, правда? – Она мило улыбнулась старику. – А вы были четыре дня назад на службе, когда сюда приезжали наши коллеги из Франкфурта?
– Нет, я болел и остался дома. Когда меня нет, здесь сплошная беготня, то заходят, то выходят, все делают, что им заблагорассудится.