– Я вас не знаю.
Его голос скрипел и визжал, словно художник не привык им пользоваться.
Элли протянула мужчине подарки, чтобы выглядеть доброжелательной.
– Элли Шустер из уголовной полиции Мюнхена. Мне очень жаль, что приходится вас беспокоить, но мне нужно задать вам несколько вопросов…
Старик отмахнулся:
– Я ничего не покупаю. Я ничего не подписываю. Вы можете идти.
Она стояла с глупым видом, с журналами «Голденен Блатт» и с коробкой шоколадных конфет. Паульссен не собирался их брать, поэтому девушка положила все это на край стола, усыпанного выдавленными тюбиками из-под краски. Элли подошла ближе и наклонилась к старику, чтобы он ее понял. Кисловатый запах растворителя, который она уже почти не ощущала, снова ударил ей в нос.
– Вы знаете Розу Беннингхофф?
Белая щетина покрывала его подбородок. От неожиданности он остолбенел. Бесцветные глаза уставились куда-то в пустоту. Тема Элли Шустер нашла отклик. Она сунула старику фотографию, на которой была изображена взрослая Роза.
– Вы знаете эту женщину?
– Я ее не знаю.
– Почему госпожа Беннингхофф хранила вашу картину и ваше фото? Вы знали ее раньше?
– Я ее не знаю. Я ничего не подписываю.
Офисный стул на колесиках повернулся со скрипом. Паульссен снова обратился к Элли спиной. Старческие пятна просвечивали сквозь волосы у него на голове, это тронуло Элли.
– Господин Паульссен, пожалуйста, подумайте хорошо. Это очень важно. К сожалению, я вынуждена вам сообщить, что госпожа Беннингхофф мертва.
Медленно, очень медленно он повернул к ней голову. Его рот открылся, словно черная дыра:
– Уходите. Мне нужно работать.
Из таинственного господина Паульссена больше ничего нельзя было вытянуть. Но могло ли так совпасть, что они с Розой оказались в одном городе? Должны же в этой седой голове остаться хоть какие-то обрывки воспоминаний. Картины, нарисованные красными красками, просто кричали со стен – это был личный маленький ад. Неужели человек мог действительно все забыть?
– Пожалуйста, господин Паульссен, вот моя визитка. Если вы что-то вспомните, сообщите нам.
Она вложила карточку в руку, на ощупь грубую, как газетная бумага. Элли едва не испугалась, что может пораниться. Выходя из комнаты, она услышала бульканье, словно старик задыхался, но, когда она обернулась, тот все еще сидел с открытым ртом, глядя на свою картину.
ebooksa