– Понятия не имею, – ответил Вехтер.
Процессы внутри человеческого тела для него состояли из биения сердца, пищеварения, работы печени, селезенки. Он был опытным мясником, но не знал, что делать с невидимым. Умел обходиться только с тем, что можно положить на весы.
– А почему ты спрашиваешь?
– Есть ли граница? И если ее переступить, то становишься чокнутым? Когда возникает чувство, что все ненастоящее? Или когда появляется громадная дыра в памяти, словно ты умер на один день? Вот так. – Он взглянул на Вехтера невероятно светлыми глазами. – Или когда себя больше не узнаешь в зеркале?
– Не думаю, что ты сошел с ума. Тебе пришлось многое пережить за последние дни, – произнес Вехтер.
«Но что? Кого ты видишь в зеркале, Оливер Паскаль Баптист?» – подумал он.
– Моя мать сошла с ума. Так-то. – Оливер оставил в покое волосы и нетерпеливым движением отбросил их назад. – Она мертва.
– Мне очень жаль.
– С чего бы? Вы ее совсем не знали.
– Тут ты, конечно, прав. – Вехтер осторожно решился сделать следующий шаг на минном поле этого разговора. – Я не думаю, что ты тоже сошел с ума.
– Почему же? Это было бы очень удобно для вас. Вам же нужен убийца, который любит размахивать ножом.
– Если ты так думаешь, – медленно произнес комиссар, – то ты так и не понял, что мы здесь делаем.
– Вы выспрашивали обо мне в школе, шпионили, разве нет?
– Откуда ты знаешь?..
Глупый вопрос. Возможно, об этом знает уже половина всех молодых людей Западной Европы – прочли в «Фейсбуке».
– Мы не выспрашивали и не шпионили. Мы пытались установить факты.
Оливер вздрогнул и уставился на молчаливый экран телевизора.
– Вы же сами в них не верите.
– Почему ты так в этом убежден?
– Я ни в чем не убежден. Я больше не знаю, во что мне верить.