Эл отсутствовал почти всю вторую половину дня, и они работали сами, без его руководящих указаний. Настроение было мрачным. Даже добродушные шутки Рэнди и Джуди казались вымученными, и молодые люди вскоре умолкли. Глен был рад, что сегодня они с Мелани работали по отдельности. Ему не хотелось ни с кем разговаривать. Профессор вернулся в начале четвертого, сделал для всех краткое заявление в духе утреннего оптимизма и устроился на своем месте за столом под навесом в центре.
Глен вернулся к работе. Он рыхлил и удалял плотно утрамбованную землю в северо-западной части раскопа, и уже нашел несколько маленьких раковин и клочок мешочка из волокон юкки. А затем наткнулся на предмет, размерами превышавший все найденные сегодня артефакты, — странную кость округлой формы. Лопатой Глен начал вырезать из твердого грунта непонятный предмет. Потом, нахмурившись, очистил его от остатков земли. Теперь стало ясно, что это череп, но Глен никак не мог понять, чей. Не волка, не медведя, не лошади, не оленя и не пумы. Скорее… человеческий.
Но не совсем.
Конечно, он не специалист. То немногое, что он знал о природе, было почерпнуто из канала «Дискавери». Полностью освободив череп от окружавшей его земли, Глен окликнул Эла, чтобы тот взглянул на его находку. Ожидая, пока профессор дойдет до этого участка раскопок, он вспомнил, что Мелани рассказывала о других найденных тут артефактах, необъяснимых, — и при взгляде на пожелтевший череп по спине у него пробежал холодок.
— Где? — спросил Эл, переступая через низкую стену из необожженного кирпича.
Глен указал на землю у своих ног.
По выражению лица профессора — профессиональный интерес сменился нескрываемым волнением — он мгновенно понял, что находка очень важная и ценная.
— Что это? — спросил Глен.
Эл покачал головой, опустился на колени и принялся ощупывать череп. Его пальцы коснулись маленьких косых глазниц, провала носовой полости, острых и слишком крупных зубов. У этого существо явно была большая голова, и Глен вспомнил фразу, которую где-то слышал или читал: «В то время были на земле исполины». Откуда она? Из Библии?
Эл встал, снял шляпу и с исступлением посмотрел себе под ноги.
— Ну и денек, — сказал он. — Сначала Рон, теперь это… Всё сразу.
— Он… человеческий? — спросил Глен.
— Вот в чем вопрос, да?
— Вы хотите сказать, что не знаете?
— Я могу догадываться, выдвигать предположения, но знаю ли я наверняка? Одно могу сказать точно: ничего подобного я раньше не видел и даже не слышал ни о чем таком, и если я прав и моя догадка верна, — в его голосе прозвучало торжество, — это подтверждает теорию, которую я всегда поддерживал и которая все прошлое десятилетие высмеивалась научным сообществом. Буду с вами откровенен. Это, — профессор указал на череп, — причина того, что я здесь. Именно это я и надеялся найти каждое лето, когда приступал к раскопкам. Конечно, не этот череп, но некое указание, что мы на правильном пути, доказательство, что наша теория — не пустая выдумка… — Эл оглянулся. — Черт, жаль, что тут нет Рона, чтобы сделать снимок. Вы знаете, где его фотоаппараты? Остались в его комнате?
Глен пожал плечами.
— Наверное. Не знаю.
— Я должен рассказать всем остальным. Нужно все обсудить, — Эл поднял руку. — Внимание! — Он повысил голос, чтобы его услышали все. — Подойдите, пожалуйста, сюда! Я хочу вам кое-что показать!
Мелани и трое студентов отложили свои инструменты, прервали работу и стали пробираться по лабиринту стен из обожженного кирпича к тому месту, где работал Глен.
— Что это, черт возьми? — удивился Бак, указывая на череп.