Возвращение

22
18
20
22
24
26
28
30

— Я хочу, чтобы вы взглянули на эту роспись, а потом сравнили с тем, что я вам покажу.

— На что нужно обращать внимание? — спросил Глен.

— Ни на что. Просто я хочу, чтобы вы запомнили стиль и технику, особенности примитивного искусства.

— Ладно, — сказал Глен.

Мелани подошла к правой стене, внимательно осмотрела рисунки и постаралась запомнить их, потом кивнула.

— Готово.

— Сюда, — Пейс провел их через еще одну маленькую дверь в длинную узкую комнату, где косые лучи утреннего солнца освещали многофигурную фреску на торцевой стене. — Мы не показываем это публике, — пояснил он. — По очевидной причине.

И действительно, такого наглядного изображения половых актов, как на фреске, Мелани еще не приходилось видеть. Это были не схематичные безликие фигуры с преувеличенными женскими гениталиями или гигантскими фаллосами, часто встречающиеся у примитивных племен с культом плодородия. На гладкой стене из необожженного кирпича были изображены чрезвычайно подробные и яркие сцены оргии, причем отдельные эпизоды заключены в черные рамки, как будто зритель должен смотреть на них через окно. В одном из «окон» пожилой мужчина стоял на пне, держа в руках пенис, и то ли эякулировал, то ли мочился в жадно раскрытые рты трех молодых женщин, лежавших на земле с раздвинутыми ногами. В другом необыкновенно толстая женщина стояла на четвереньках, а сзади нее сидела другая, более стройная, и ее лицо было погружено в ягодицы первой. Две женщины лизали эрегированный член лежащего мужчины. Мужчина совокуплялся с медведицей. Еще с десяток персонажей участвовали в самых извращенных половых актах.

— Содом и Гоморра, — сказала Мелани.

— Очень похоже, — согласился Пейс. — Особенно с учетом рассказа, записанного пиктограммами, — он указал на боковую стену. — Судя по этой надписи, изображенному на фреске поселению был предсказан ужасный конец как наказание за разврат, причем покарать их должно было некое сверхъестественное существо. Не прошло и пятидесяти лет после создания этих рисунков, как жители поселения покинули каньон Чако, замуровав двери и окна!

Мелани внимательно разглядывала откровенные рисунки. Создавалось впечатление, что фрески были созданы не только другой рукой, не автором рисунков в предыдущей комнате, но и представителем другой культуры. Их стиль и яркие детали выглядели более современными, а такая индивидуальность в изображении даже в европейском искусстве появилась всего пятьсот лет назад.

Вероятно, Глен думал о том же.

— А эти… — начал он.

— Датируются тем же периодом, что и остальные.

Мелани почувствовала озноб — несмотря на жаркое солнце и выступивший на лбу пот.

— А теперь я покажу вам другую сторону этой стены, — Пейс нырнул в сводчатый проход, ведущий в центральное помещение руин.

Потолка тут тоже не было, но комната казалась более темной и явно прохладнее, чем остальные. Мелани обратила внимание на странный запах — не кисловатый, плесневелый, который присутствует в большинстве руин, запах песка, камней и давно угасшей жизни, а более свежий и резкий, слабый, но явно различимый, вызывавший ассоциацию с бензином и гнилыми овощами.

Пейс повернулся к стене рядом с проходом, и Мелани проследила за его взглядом.

Рисунок.

Этот был выполнен в традиционном, примитивном стиле. Он напоминал изображение в предыдущей комнате — или, скорее, фреску на другой стороне стены, только лишенную жизни и индивидуальности. На нем была изображена массивная квадратная фигура с всклокоченными волосами. Гуманоид — то есть с двумя руками и двумя ногами, — но не человек. Однако даже этот грубый рисунок создавал ощущение чего-то чужого. Не «чужого» в смысле пришельца из космоса, а чего-то совершенно неизвестного. Это существо они видели на триптихе в брошенной церкви, что придавало ему еще более зловещий вид.