Он видит, на что смотрят остальные, и все мысли, обуревавшие его до этого, улетучиваются. Это голодный, который лежит распластанный в яме у входа в магазин.
Иногда они падают и не могут встать, когда гниль внутри доводит нервную систему до точки, после которой она отключается. Он видел несколько таких, лежащих на боку, иногда вздрагивающих, если кто-то перешагивал через них. Может, и этот такой же.
Но с ним что-то не так. Его грудь разорвана изнутри, и из нее что-то растет… Галлахер понятия не имеет, что это. Белый ствол, высотой футов в шесть, заканчивающийся плоской круглой подушкой с рифлеными краями и луковичными наростами по бокам, похожими на волдыри. Поверхность его довольно шероховата, но волдыри блестят. Если наклонить голову поближе – становится видно, что их будто облили маслом с водой.
– Господи боже! – шепотом говорит Хелен Джустин.
– Удивительно, – так же тихо произносит доктор Колдуэлл. – Просто удивительно!
– Как скажете, док, – вступает сержант. – Но я думаю, что нам стоит держаться от таких штук подальше, верно?
Бесстрашно или безрассудно, Колдуэлл дотрагивается до одного из наростов. Его поверхность немного вдавливается под ее пальцем, но быстро возвращается к своей первоначальной форме, стоит ей убрать руку.
– Я не думаю, что это опасно, – говорит она. – Пока. Когда плоды созреют – другое дело.
– Фрукты? – переспрашивает Джустин. Она говорит это таким же тоном, каким бы говорил Галлахер. Фрукты из гнилого, разорванного тела убитого? Где можно найти что-либо отвратительней, чем это?
Мелани протискивается рядом с Галлахером, встав перед всеми. Ему кажется, что она не должна видеть этого. Не стоит маленькому ребенку думать о смерти.
Даже если она, ну вы понимаете, уже мертва. В каком-то плане.
– Фрукты, – повторяет Колдуэлл твердо и с удовлетворением. – Это, сержант, плодовое тело голодного патогена. А эти стручки – его спорангии. Каждый из них завод спор, полный семян.
– Это его мошонка с яйцами, – переводит сержант.
Доктор Колдуэлл радостно смеется. Когда Галлахер смотрел на нее в последний раз, она выглядела измученной и обессиленной, но это вернуло ее к жизни.
– Да. В точку. Это его мошонка с яйцами. Проткнув один из этих стручков, вы устроите себе близкую встречу с Офиокордицепсом.
– Тогда давайте не будем, – утвердительно говорит Паркс, потянув ее назад, когда она захотела снова коснуться этих наростов. Она смотрит на него с удивлением, готовая спорить, но он уже повернулся к Галлахеру и Джустин. – Вы слышали доктора, – говорит он, как будто это была ее идея. – Эта штука и все подобные, что мы встретим, – потенциально опасны. Вы их не трогаете и не приближаетесь к ним. Без исключений.
– Я хотела бы взять образцы, – начинает Колдуэлл.
– Без исключений, – повторяет Паркс. – Давайте, скоро опять стемнеет. Выдвигаемся.
Что они и делают. Но антракт оставил их в странном настроении. Мелани идет рядом с Джустин, сохраняя дистанцию, как будто она снова на поводке. Доктор Колдуэлл мелет что-то о жизненных циклах и половом размножении, сближаясь с сержантом, который, наоборот, ускоряет шаг, чтобы оторваться от нее. А Галлахер не может перестать оглядываться на разлагающееся тело, так странно ставшее вдруг беременным.
В ближайшие пару часов они встречают еще с десяток таких мертвых плодоносных голодных, колонны из некоторых куда выше, чем из первого. Самая высокая – метра под два, закрепленная у основания пеной серых нитей, которые окутали тело голодного и почти скрыли его из виду. Чем выше центральный стебель, тем он толще и тем больше разрыв в ребрах, или в горле, или в животе, или где ему там удалось прорвать тело голодного. В этом есть что-то неприличное, и Галлахер просит Бога изменить им маршрут, чтобы они больше не видели этого.
ebooksa