Майкл сидел за столом в своем домашнем кабинете, уставившись на квадратные черные колонки, расположенные по обе стороны его стереосистемы.
Был вечер. Часы показывали двадцать минут одиннадцатого. Он уже полтора часа как был дома, сидел в своем кабинете, пил кофе, снова и снова прослушивал запись, пытаясь осмыслить произошедшее, хоть как-то объяснить то, что слышал.
Бимиш сказал ему, что отследить звонок невозможно. Это был всего лишь один из сотен звонков, поступивших на коммутатор в тот вечер. Системы контроля на радио не было. Редактор не преминул напомнить Майклу, что гарантия полной анонимности немало способствовала успеху передачи. Позвонить мог любой – никто никого не отслеживал.
Бимиш сердился на Майкла. Это было заметно по его лицу. И Майкл не мог его за это упрекнуть. Семейным разборкам не место в прямом эфире. После передачи Бимиш поинтересовался, понимает ли доктор Теннент, какой это удар по его профессиональной репутации.
Но Майклу было плевать и на репутацию, и на передачу.
«Да что же такое случилось, Аманда?»
Он перемотал пленку. Принялся ходить по кабинету. Сел на краешек мягкого кресла, отхлебнул остывший кофе.
«Я тебя люблю, Аманда. Боже мой, я очень люблю тебя, больше всего на свете. Я люблю тебя даже больше, чем…» Он виновато посмотрел на фотографию Кейти в рамочке на столе. Снимок был сделан во время пикника. Жена лежала на расстеленном на траве покрывале и улыбалась ему во весь рот.
Лулу Майкл пока не звонил. Что он мог ей сказать? Что Аманда объявилась, но, судя по всему, боится его и поэтому исчезла?
К тому же, если Аманда позвонила ему, то, вероятно, она связалась и с Лулу тоже. Может быть, она все время держала подругу в курсе? А та специально делала вид, будто не знает, где Аманда, чтобы он ее не нашел.
Неужели Лулу лгала ему?
Это казалось абсолютно невероятным. И все же…
Аманда позвонила ему на радио. В прямой эфир.
Зачем?
Майкл вернулся мыслями в тот субботний вечер, который они провели у него дома. Вспомнил, как они ужинали. Как испугалась Аманда, увидев машину на противоположной стороне улицы. Как они занимались любовью. Он вспомнил, как Аманда потом беспокойно выглядывала в окно. В его памяти ожило воскресное утро: ах, какое это было замечательное, невероятно счастливое утро. И как им было хорошо вместе на гонках, спокойно и радостно.
Почему же она вдруг так резко изменила свое отношение к нему?
Он вроде бы не сказал и не сделал ничего такого, что дало бы Аманде основание вести себя подобным образом.