Рот отца Иллариона внезапно треснул, словно разошелся по швам; рваные края широко раздвинулись, с хрустом отвалилась челюсть и повисла, качаясь, на кожаных лоскутах, но ни одной капли крови не пролилось на землю. Внутри отца Иллариона оказалась бездна, черная пустота.
И это был, конечно, не отец Илларион перед иноком Иосифом Рябиком, это был сам отец лжи – Сатана. Невыносимо холодная, тягучая пустота изливалась из него на божий мир, скручивая, сминая, выдавливая до последней капли, до пустынной жгучей сухоты все живое.
– Из… из… из… – Рябик пытался прокричать Сатане нужное слово, но губы его не слушались. Он не говорил – он скулил и подвывал.
– Это ты меня, монашек, надеялся изгнать? Ну, иди ко мне. Иди же!
Сатана в образе Иллариона протянул к иноку руки – страшные, черные, покрытые колючей шерстью.
– Изыди! – закричал изо всей силы Рябик и замахнулся на нечистого своим кропилом.
Сатана захохотал:
– Кропи, кропи кровью! Будем с тобой кровью повязаны!
Рябик глянул и шарахнулся в ужасе: проклятый демон сунул ему в руки никакое не кропило, а оторванную человеческую руку, с длинных белых пальцев которой капала кровь.
Рябику показалось, что то была рука Марка. Осознание, что товарищ его, возможно, убит, наполнило Иосифа гневом. Марк погиб? Но он не мог бы погибнуть, если с ним был Илларион. Иллариону по велению Господа подчинялись нечистые духи! Значит, эта тварь уничтожила не только его товарища, но и любимого наставника. А виноват в их гибели именно он, никчемный Иосиф Рябик – он их предал! Предал не изменой, а слабостью своей пустой души, которая хуже измены, наверное… Хуже всего! Даже ада. Инок застонал. Ведь предупреждал его давеча Илларион: пустота!
– Боишься темноты? – кротко спросил демон в облике монаха. – Сейчас будет очень темно… Очень! Пожалей себя. Вот я задую свечу, и твое жалкое заячье сердечко лопнет со страху – я знаю! Ну что, хочешь перед смертью помолиться? А за свечку душу продашь? – И залился демон глумливым тоненьким смехом.
Яростный, горячий, непобедимый гнев волною взметнулся в груди Иосифа и захватил все его существо, наполнил по самую макушку, выплеснулся наружу и, бушуя, повлек его дальше и выше – выше собственной человеческой сути.
– Тьма есть только отсутствие света, – объяснил Сатане Рябик.
И, замахнувшись рукой мертвого Марка, перекрестил демона слева направо, разбрызгивая кровь:
– Изыди, проклятый!
Но это была не рука Марка. Это оказалось все же кропило со святой водой.
После той памятной для инока Иосифа ночи дьявол в стенах богадельни окончательно утратил силу. Он еще пытался обмануть Иллариона и монахов, затаиваясь на время или перебираясь со своими бесчинствами то в трапезную монастыря, то на конюшню. Но раз от разу делался слабее и ничтожнее.
Пять недель читал Илларион с иноками молитвы в стенах богадельни, пять недель противостояли они вместе бесу, и утих наконец проклятый, сдался. Илларион для полной уверенности прожил в стенах обители еще десять недель, а в мае покинул Москву, вернулся во Флорищеву пустынь вместе с Иосифом и Марком.
Вскоре после того хождения в столицу сделали Иллариона митрополитом Суздальским и Юрьевским, а спустя 12 лет он умер.
Над кротким и спокойным Иосифом, ходившим вместе с преподобным Илларионом на духоборство в Ивановский монастырь, собратья в пустыни долго подшучивали. Трудно было поверить им, что такой робкий и слабый человечек вроде Иосифа Рябика может как-то внезапно все свои «страхи растерять», совершенно переменившись характером.