Под подозрением

— Там нельзя ничего найти. Я чист. Разве что подкинули.

— От УСБшников всего можно ждать, — невесело согласился Попцов.

— Они говорят, есть свидетель. Который якобы видел меня, когда я убегал от Карины ночью. Но Ромыч, меня там не было. Это или п… дешь, или подстава. Можешь узнать что-нибудь?

— Вряд ли, мужик, — кисло откликнулся Попцов. — По мокрухам главк работает. В основном УСБ. Нас вообще не подпускают.

Черт. Филин, протяжно вздохнув, опустился на стул.

— Ромыч, по трупу Карины есть что-нибудь? Как ее убили? Какие-нибудь расхождения с первым убийством?

— Я говорил с криминалистами, которые на месте работали… Лех, ее нашли в ванной, как и первую. На теле есть следы ударов в корпус. То есть, она сопротивлялась. Ее приложили несколько раз, в живот и «солнышко». Если врезали как следует, у нее дыхание перебило. Тогда ее и задушили. И держали, пока она не откинулась… А потом погрузили в ванную. Чтоб было похоже на первую мокруху.

Карина была хорошей женщиной. Веселая, живая, целеустремленная. Филин сразу представил сцену убийства и почувствовал, как в его груди закипает холодная ярость. Ради чего она погибла — он не знал. В адрес кого была направлена ярость — он не знал тем более.

Поздним вечером в камере здоровяк, попросив у Филина очередную сигарету, поинтересовался:

— Кореш, а тебя за чё замели?

Филин долго думал, что ответить и отвечать ли вообще.

— Мокруху шьют.

— Фигово, — согласился здоровяк. — В отказ идешь?

Филин бросил на него быстрый взгляд. Наседками для внутрикамерной разработки не удивишь никого.

— А ты с какой целью интересуешься, корешок?

— Да я так, просто, чувак, ты че.

— Самого-то за что замели?

— Да так, по мелочи, — нехотя и довольно загадочно отозвался здоровяк и, поспешно «забычковав» недокуренную сигарету, улегся на шконку и отвернулся.

В понедельник утром Филина повезли в СК. Собираются арестовывать, мрачно догадался он. Значит, теперь в СИЗО. Филин, еще недавно шокированный таким поворотом событий, начал понимать, как глубоко увяз. Доказательств на него почти не было, но он мог навскидку назвать прорву случаев, когда людей осуждали и закрывали на много лет вообще без доказухи. Доказательство — дело не только наживное, но и субъективное. При наличии желания их можно придумать или сфабриковать.

В его случае у УСБшников желания было, хоть отбавляй.