Фестиваль

— Она тоже.

— Я даже не знаю…

«Господи! — думала она, — ванная, чистая постель…»

— Я… я не знаю, как отблагодарить тебя…

— Потом, — ответил Макс. — Еще успеешь.

— Конечно, — ее рука потянулась к его ширинке, но он грубо сбросил ее.

— Потом я сказал!

— Да. — Она налила еще шампанского и откусила шоколад. Голова немного кружилась, но этот вечер казался ей самым лучшим, самым восхитительным в жизни.

«Немножко грубый и неприветливый, но такой и должен быть мужчина», — подумала Маша.

Когда дверь подвала немецкого дома за ними закрылась, Макс достал тряпку, обмотал ею руку, развернулся и ударял ее в подбородок. От неожиданности и силы удара она повалилась.

Макс накинулся на нее и принялся избивать, ногами в живот, сильнее, сильнее…

Он чувствовал, что плачет, как будто бил кого-то близкого. Сквозь слезы ой взял ее за волосы я принялся наносить удары по груди и лицу. Она еще пыталась как-то защититься руками, но это мало помогало.

Потом, когда она уже почти потеряла сознание, он достал скальпель и полоснул ей по щекам. Плача и всхлипывая, он приблизился к ее лицу и поцеловал ее в губы. Кровь начала обильно струиться, и, он, смешивая ее со слезами принялся подхватывать ее языком. Она была теплая и очень-очень соленая.

— Теперь тебе не надо будет там стоять, — прошептал он. — Ты будешь жить у меня.

Маша уже ничего не чувствовала, она была без сознания.

Макс долго петлял извилистыми коридорами, пока не притащил ее тело в нужную нишу. Потом он некоторое время возился с перегоревшими лампочками, чувствуя на себе испуганные взгляды своих жертв.

Когда, наконец, свет загорелся, он увидел трех, сбившихся в кучу женщин, пожиравших его глазами.

Вероятно, он был весь в крови. Макс провел рукою по лицу. Так и есть. Он посмотрел на руку. Кровь.

Его пленницы с ужасом переводили взгляд с него на новенькую. Они даже забыли друг про друга.

«Какие они грязные!» — подумал Макс, и закрепив цепями Машу, ни слова не говоря, ушел.