Белое безмолвие

И вновь появилось это чувство, словно что-то отвратительное подкрадывается ко мне. Я посветил фонарем вокруг, направил его луч на Эда, на кости. Внутри проснулось что-то первобытное, которое сейчас буквально вопило, чтобы я пошевеливался. И я уже знал, что скорее утону, чем останусь в этом гроте.

Я прополз по туннелю, а затем осторожно ступил на карниз над потоком. Возвращаться обратно по Крысиной тропе я не собирался, потому что не смог бы бороться с течением и очень быстро выбился бы из сил. Поэтому план мой был прост, хотя и смертельно опасен: позволить воде вынести меня отсюда.

Я долго смотрел на темный и страшный поток под собой. Сложнее всего было заставить себя снова погрузиться в ледяную воду. Когда я окажусь в ней, мне придется держаться за стены, чтобы меня не смыло.

«Сделай это. Не думай ни о чем. Просто сделай».

И я это сделал. Сколько я ни готовился мысленно, шок от объятий ледяной воды потряс меня. Погружение по грудь в холодную ванну разом выбило весь воздух из легких. Течение уже не было таким сильным, как раньше, но все же настойчиво толкало меня в спину, и лишь защитный костюм позволял мне оставаться на ногах. Держась рукой за ближнюю стену, я медленно ковылял вперед, а вокруг меня текли быстрые струи.

«Всё не так уж плохо».

Мне стало намного легче от того, что я оказался за пределами странного грота, и поначалу этого было достаточно, чтобы сохранять спокойствие. Но потом до меня начало доходить, что свод канала, который сперва находился надо мной на высоте человеческого роста, постепенно опускается. Я направил луч вверх. Вот черт, вот блин! Через каких-то пятьдесят футов он снижался настолько, что его от воды отделял какой-то фут. Стены по обе стороны потока казались отвесными, и я не видел выходов породы, вроде того, который вел к гроту смерти.

«Возвращайся!»

Но я не мог – мне не хватало сил, чтобы бороться с течением, и как только я пытался замедлиться, оно едва не опрокидывало меня. Мне оставалось лишь надеяться на то, что свод вновь поднимется, прежде чем над поверхностью воды вообще не останется места. Я перевернулся на спину и поплыл головой вперед, хватаясь за потолок канала, чтобы замедлить свое продвижение. Костюм помогал мне держаться на плаву, а я тем временем смотрел на изгибы скал надо мной и молился, чтобы они не опустились ниже.

Но никто не услышал мои мольбы.

Через каких-то пять минут от кончика моего носа до свода оставалось уже сантиметров пять, не больше, и появилась опасность, что я начну глотать воду, захлестывающую лицо. Прижимаясь ладонями к камню над собой, я потянулся вперед, стараясь если не глазами, то хотя бы пальцами отыскать воздушный карман ниже по течению. Но они натыкались лишь на глухую стену. Еще через секунду моя каска задела скалу. О боже, нет, нет! Воздуха больше не осталось. Мне придется нырнуть под этот выступ, надеясь на то, что потолок впереди снова поднимется.

Я не мог этого сделать. Просто не мог. Поток подталкивал меня, но мне удавалось держаться на месте. Я попытался вернуться обратно по туннелю, цепляясь слабыми пальцами за шершавый потолок, – перчатки я оставил в гроте, и размягчившиеся ногти быстро сломались, – но с силой воды мне было не совладать, и она опять вернула меня к тому же выступу.

«Ну вот и всё. Вот и всё. Смерть», – подумал я. Сначала на меня нахлынуло настоящее цунами ужаса, а затем внезапно я ощутил удивительное спокойствие. Словно я миновал страх и бесконечную усталость и перешел в то состояние, когда буквально на всё наплевать. Нет, пожалуй, это было еще круче. Какая-то почти небесная благодать. Ощущение безмятежности и блаженства.

Я сосчитал до трех, набрал побольше воздуха в легкие и толкнул себя вперед, ориентируясь кончиками пальцев. Выступ кончился, и я всплыл в новом воздушном кармане, совершенно спокойный. Я продолжал плыть и, достигнув следующего подобного выступа, снова поднырнул под него. Словно появился какой-то новый я, и он мне нравился. Этот умудренный опытом Саймон Ньюмен без тени паники продвигался по затопленному водой туннелю, пользуясь осязанием вместо зрения. Мое сознание вцепилось в этот факт и, зациклившись, превратило его в своего рода успокаивающую мантру: «Пальцы вместо глаз, пальцы в твоем сердце, пальцы вместо глаз, пальцы в твоем сердце».

Сколько это длилось? Понятия не имею. Вынырнув в очередной раз, я поднял глаза и увидел, что расстояние до потолка туннеля здесь составляет более метра; течение теперь лишь нежно подталкивало меня дальше. Я должен был испытывать эйфорию от этого, но всё еще пребывал в состоянии удивительного и непонятного покоя. Я развернул свое тело, вновь расположившись лицом вперед. Луч фонаря заплясал по наклонной поверхности справа от меня, и где-то на середине склона я заметил отверстие размером с чемодан, причем скала вокруг него выглядела стертой в некоторых местах.

Выход?

Мой внутренний голос подсказывал, что стоить это проверить.

Первая попытка подняться туда закончилась тем, что я соскользнул обратно в воду, – меня вывела из равновесия жидкость, плескавшаяся внутри костюма, – однако новая, улучшенная версия прежнего Саймона предложила мне не торопиться. Расстегнув змейку костюма, я бесстрастно наблюдал, как из него каскадами льется вода. Затем предпринял еще одну попытку. В итоге я оказался в проходе, который мог куда-то вести, или мог не вести никуда, или мог завлечь в такие дебри подземелья, откуда мне никогда не вернуться, но разве это имело значение? Мне было совершенно наплевать.

Туннель, казалось, замыкался сам на себя, а после сузился так, что пришлось ползти. Но даже это тяжкое продвижение при помощи пальцев рук и ног уже не казалось большой проблемой. Поднявшись по скользкой груде валунов, я небрежно перебрался через какое-то скальное формирование, замысловатое, ребристое, как наброски декораций Гигера[24]. В конце проход разделялся на два канала, один чуть круче другого.

«Эд, старый мерзавец, куда мне идти?» – спросил я мысленно. И, недолго думая, выбрал левый путь, тот, который круче уходил вверх.