Формула бессмертия

— Перед этим нам надо произвести ряд медицинских исследований, проверить ваше состояние здоровья на данный момент. Прошу, присядьте сюда.

Лев Казимирович устроился рядом с ней. Вадим принес коробку с пробирками, и Лев Казимирович довольно ловко взял пробы крови из пальца. Затем он померил хромированным тонометром давление и пульс. Судя по выражению его лица, результатами он остался доволен. А Оксана, наоборот, почувствовала волнение и тревогу.

«Что это я так доверчиво поддалась доморощенным кулибиным? Кто знает, насколько эти эксперименты опасны? Галина рассказала о двух неудачных случаях, а может, их больше?»

— Вадим, готовь девушку, — приказал Лев Казимирович.

— А если во время эксперимента что-то пойдет не так? — осторожно поинтересовалась Оксана.

— На ноги прицепим батарею — и в Днепр. Не впервой! — с серьезным видом пояснил взъерошенный Вадим, посмотрев на Оксану, и рассмеялся: — Это шутка!

Он завел Оксану внутрь «ракушки», где посредине овального помещения, окруженного со всех сторон вогнутыми металлическими зеркалами, множившими ее изображение, находилось кожаное кресло. Оксана утонула в огромном и очень удобном кресле, оказавшись в полусидячем положении. Вадим надел ей на голову кожаный шлем с наушниками, наподобие тех, что раньше были у летчиков, но с кучей проводов, ведущих к металлическому ящику, похожему на процессор стационарного компьютера. На левую руку он надел датчик с тонким змеистым проводом. Ее руки и ноги он пристегнул ремешками к креслу, словно опасался, что она убежит, и Оксана почувствовала себя беззащитной, зависимой от воли совсем незнакомых людей. Усиливающаяся тревога вот-вот грозила перерасти в панику. Тем временем Вадим установил на имеющихся на кресле кронштейнах перед ее лицом плоский экран телевизора. Закончив, он наклонился и щелкнул тумблером на металлическом ящике. Послышался звук метронома, ставшего громко и методично отсчитывать время. Экран ожил, и на нем появились отсканированные снимки из фотоальбома Бортникова.

— У меня все готово! — громко сообщил Вадим и, подмигнув Оксане, оставил ее одну.

Непривычная обстановка, неизвестность и напряженное ожидание усилили ее волнение. Яркий верхний свет погас, на мгновение погрузив все вокруг в полную темноту, и тут же загорелись небольшие софиты сверху зеркал, дав мягкий, обволакивающий свет.

Послышался голос Льва Казимировича, усиленный через динамик:

— Не напрягайтесь, с вами ничего необычного происходить не будет. Вы находитесь в удобной, комфортной для вас позе, и не надо напрягаться — я это вижу! Не беспокойтесь, ничего плохого не случится!

— Вам только кажется, что я напряжена!

— Что бы я вам ни говорил, не возражайте мне ни в словах, ни в мыслях, а следуйте моим указаниям.

— Хорошо.

— Смотрите на экран не отрываясь и подчиняйтесь только моим словам! Больше никто и ничто для вас не существуют!

Фотографии на экране стали идти бегущей строкой, исчезая на одном конце и возникая снова, все больше ускоряясь, пока она не перестала различать изображения. Глаза заболели от этого мелькания.

— Можете закрыть глаза, — раздался сочувственный голос, и она, опустив веки, тут же ощутила облегчение.

— Раз! — Звучащий голос, казалось, существовал сам по себе, и она даже не могла точно сказать, доходит ли он до нее через уши или просто возникает в голове. Слова звучали громко, четко, с возникающими между ними паузами. — Ваше тело расслаблено, вам комфортно и очень спокойно.

— Два! Вы ощущаете, как по телу разливается тепло.

— Три. Ваше дыхание спокойно, все мысли покинули ваc, вы слышите только мой голос.