— Почему вы так думаете?
— Как только мы вернулись, я вспомнил о тайнике. Университет был заминирован немцами и ужасно разрушен, но книгохранилище, где находился тайник, уцелело.
— Что же в нем хранилось?
— Вы знаете, что такое мальчишечье любопытство? Отец поощрял мои походы к нему в библиотеку и часто отправлял с поручением в книгохранилище. Он хотел, чтобы я пошел по его стопам, так и получилось. Поэтому, едва успев узнать о тайнике, я выбрал удобный момент и ознакомился с его содержимым. Помню, сильно разочаровался. Там оказались перстень из белого материала с черным камнем, исписанные листы — как я понял, описание магического обряда, переведенное с какого-то древнего языка, и от руки написанное художественное произведение. Я прочитал из него пару страниц, но оно меня не заинтересовало, и все вернул на место. После возвращения в Киев, когда у меня появилась возможность попасть в университетское книгохранилище, тайник оказался пустым.
Оксана с удивлением мысленно констатировала, что содержимое тайника соответствовало тем магическим предметам, которые упоминались в романе Алмазова в качестве необходимых для ритуала, продлевающего жизнь. Василь Хома был психически больной человек, верующий в эту чушь? Допустим, но как быть со следователем, который оказался сотрудником «Аненербе», охотившимся за этими магическими предметами? Или
— Если эти вещи представляли ценность, тот же Владимир Сидоренко мог взять их из тайника и скрыться с ними.
— Обнаружив пропажу, я тоже так подумал, но затем у соседей Владимира выяснил, что как-то вечером он вышел из квартиры в сопровождении мужчины в кожаном плаще. Описание внешности совпало… — Тут старик радостно воскликнул: — Вспомнил, как звали того следователя — Аверкий Валерьянович Гаврилюк! С тех пор Сидоренко никто не видел, а вскоре Гаврилюк дезертировал. Поэтому я пришел к такому выводу.
— Что-нибудь о Василии Хоме можете добавить?
— Столько лет прошло… — задумчиво произнес старик. — Может, что и вспомню.
— Дед, ты будешь играть или нет? — подал голос «старожил». Его вопрос прозвучал в ультимативной форме.
— Извините, я вас отвлекаю от игры, — спохватилась Оксана.
— Но партию-то мы с вами должны доиграть! — категорически заявил старик и махнул «старожилу» рукой — мол, уже скоро. Развязка наступила через два хода.
— Мат! — гордо объявил старик и, попрощавшись с Оксаной, направился к «старожилу», который нетерпеливо ерзал возле доски с расставленными фигурами. Оксана на прощание вручила ему свою визитку и попросила перезвонить, если он что-нибудь вспомнит.
Оксана подъехала на Золотоворотскую, в архив СБУ, и сделала запрос на уголовные дела Василя Хомы и Аверкия Гаврилюка, жертвы и его палача. Молодой человек в сером костюме, принявший от нее заявление с ее контактами, пояснил, что материалы она получит не скоро, так как очередь желающих узнать о своих репрессированных родственниках большая, а в день они успевают обработать 20–30 заказов. Оксана не стала ничего объяснять, а снова позвонила Якимчуку, и тот, вздохнув, пообещал посодействовать в ускорении хода ее заявки.
Оксана вначале созвонилась с ней, сразу призналась, что получила телефон у Якимчука из следственного управления, и та согласилась ее принять. Экстрасенс Галина Петрова жила на Соломинке, в обычной девятиэтажке, на самом верхнем этаже. В парадном не было очереди к ее дверям, как ожидала Оксана, и в двухкомнатной квартире она оказалась совершенно одна. Галине было лет сорок пять, и она имела вполне городской вид, ничем не примечательный, — крупная женщина с энергичным, выразительным лицом, какое бывает у классных руководителей в школе, привыкших командовать.
— Возьмите тапочки, туфли поставьте на их место. Проходите в комнату. Чай будете?
— Спасибо, но я недавно кофе пила.
— То кофе, а это чай! — назидательно сказала Галина. — На травах заварила.
В комнате была обычная обстановка, мебель не новая, не дорогая, и никаких магических атрибутов, выдававших занятие хозяйки. На столе уже стояли две большие чашки в цветочках на блюдечках, заварной чайник, хрустальная ваза с печеньем и конфетами.