— Да ладно вам! Я на себя злюсь. Обидно просто жить в таком вонючем и мерзопакостном мире, где какой-то шлюхе может до смерти надоесть бриллиантовое колье, на которое можно полгода прокормить целую армию голодающих детишек, и которое может запросто спереть скучающая от безделья жена какого-то богатея. От всего этого так смердит, что я сам себе противен.
— Такова жизнь, — пожал плечами Ротшильд. Он уже, похоже, переметнулся на другую сторону баррикады.
— Конечно, лейтенант, — вздохнул я. — Так вы не возражаете, если я побеседую с некоторыми заинтересованными лицами?
— Пожалуйста, Харви, у нас свободная страна. Говори с кем хочешь. У нас подозреваемых нет или, если взглянуть на это с другой стороны подозреваются все. Во всяком случае, арестовывать мы пока никого не собираемся. Можешь поговорить со всеми, кроме Дэвида Гормана.
— А почему не с Горманом?
— Потому что тебе это будет трудновато. Он мертв.
— Что?
— Он мертв.
— Когда и как это случилось?
— Сегодня утром, — спокойно ответил Ротшильд. — Он вышел из дома и только начал переходить улицу, как угодил прямо под бешено мчавшуюся машину.
— Вы нашли водителя?
Ротшильд помотал головой.
— Что это, по-вашему? Убийство?
— Наведи справки сам, Харви, и отыщи свидетелей. А потом расскажешь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вернувшись в свою контору, я заглянул к Мейзи Гилман, моей приятельнице и соратнице по выведению на чистую воду всякого жулья, и попросил ее подготовить для меня досье на Дэвида Гормана. Мейзи согласилась, но только при одном условии.
— При каком? — спросил я.
— Я хочу попросить тебя об одном одолжении, Харви, — сказала она. Когда ты раздобудешь это колье, занеси его сюда и позволь мне поносить его хоть несколько минут, прежде чем оно попадет в лапы Хантера.
— Если я его раздобуду.
— Я в тебя верю, — заявила она.