Короткое падение

22
18
20
22
24
26
28
30

Дженн облизала передние зубы. Она привыкла так делать, когда нервничала. Всякий раз она раздражалась, когда ловила себя на этом, но не могла остановиться. И раздражалась еще сильнее. Куда же запропастился Хендрикс с ее кофе?!

В этот момент дверца открылась, и она увидела Хендрикса с двумя порциями кофе и витым печеньем. Наверное, он старше ее лет на двадцать, не меньше; Дженн предполагала, что ему уже за пятьдесят, но это были одни лишь догадки. Проработав с Хендриксом бок о бок два года, она до сих пор не знала, когда у него день рождения. Волосы у него росли только на макушке, а от витилиго в углах рта и вокруг глаз образовались белые пятнышки, которые резко выделялись на фоне его черной кожи.

– Он все еще там?

Дженн кивнула.

– Наш приятель точен, как часы, – заметил Хендрикс. – Все делает по расписанию. Это как сходить на горшок.

Он вручил Дженн кофе и откусил кусок от своего печенья.

– Глазированные пончики у них кончились. Представляешь? В какой пекарне пончики заканчиваются раньше девяти утра? Весь этот штат нуждается в хиропрактике.

Дженн мысленно посетовала на то, что Вирджиния – это даже не просто штат, а содружество и что раньше она думала о нем лучше. Но она знала, что любая попытка досадить Хендриксу только спровоцирует его.

– Сегодня тот самый день, – сказала Дженн вместо этого.

– Тот самый.

– Есть какие-нибудь мысли, когда мы начнем действовать?

– Скоро, когда получим известия от Джорджа.

Слежка отняла у них немало времени, и теперь они наконец собирались войти в контакт с Воном. Их босс Джордж Абэ собирался лично заняться этим. Все это она, конечно, знала, но сменить тему разговора и заговорить о деле обычно удерживало Хендрикса от напыщенных – тирад.

Обычно.

Восемь лет в ЦРУ научили Дженн искусству общения с мужчинами. Первый урок заключался в том, что мужчины никогда не адаптируются к женщинам. Это был мальчишеский клуб, и вы становились либо одним из «мальчиков», либо изгоем. Любое проявление женственности расценивалось как слабость. Женщины, которые приживались в такой среде, ругались громче, несли всякий вздор и не проявляли признаков слабости. В конечном счете таких называли «упрямыми сучками» и проявляли к ним сдержанную терпимость.

Ярлык «упрямой сучки» достался ей нелегко. На одной из передовых баз в Афганистане Дженн провела долгие недели, не видя вокруг ни одной женщины. Вообще там нельзя было стать достаточно жесткой и упрямой. Вы оказывались единственной женщиной в радиусе ста миль. Она видела, как выражение мужских глаз меняется с голодного на враждебное и хищное, и научилась спать очень чутко. Это было совсем как в тюрьме, где все тебя постоянно оценивают и ищут уязвимые места. На одной из баз было так плохо, что она даже подумывала, не переспать ли с одним из офицеров, в надежде, что это поможет в дальнейшем оградить ее от неприятностей. Но идея стать чьей-то тюремной сукой все-таки у нее не прижилась…

Дженн снова провела языком по передним зубам. Они ощущались вполне настоящими. Хирург-стоматолог хорошо сделал свою работу, когда после одной заварушки ее эвакуировали на базу Рамштейн. Впечатления оказались бы еще более болезненными, если б она знала, что это, по сути, ее последний день в ЦРУ. Однако осознала она это лишь через несколько месяцев. По агентству Дженн скучала больше, чем по потерянным зубам.

Человек, который выгнал их, не нуждался в дантисте. Ему не нужен был никто, кроме разве что священника. Хотя ее напарник вернулся домой. Он все еще числился в ее списке наряду с парочкой других «шишек», которые набросились на нее, когда она отказала им. Дженн хотела подать в суд на нападавших, но это означало бы предать огласке секретную операцию агентства. Лежа на больничной койке в Германии с зашитой челюстью, она слушала, как один из ее начальников объясняет «реалии» сложившейся ситуации.

– К сожалению, такова порой цена, которую приходится платить в этой части света, – объяснял он ей, как будто она подверглась нападению дюжины боевиков «Талибана», а не пары сержантов Армии Соединенных Штатов…

Но когда он погладил ее руку так, словно делал ей одолжение, она мысленно включила и его в свой список…