Тьма окутала их. И, похоже, не собиралась выпускать снова.
«Сейчас или никогда», – подумал Роб.
И прыгнул в темноту за мусорный бак.
Раздался выстрел.
Роб лежал между мешками мусора. Куда попала пуля? В спину, в голову, в ногу?
Он оттолкнул один мешок, перевернулся на спину и увидел, как молодой вьетнамец прицелился и выстрелил в своего сообщника. Тот пошатнулся и упал.
«Что, черт возьми, происходит?»
Переулок осветился ярким светом. Молодой вьетнамец снова повернулся в сторону Роба. Поднял пистолет.
Роб закрыл глаза. Послышался выстрел. Он почувствовал теплые капли на лице, на веках, на щеках, на подбородке…
Это конец.
Он увидел свою могилу. Понял, что никогда не задумывался, будет ли там написано «Роб Чезей» или «Роб Огнерюд». Кем он был в момент, когда умер? Самим собой или своим псевдонимом? И будет ли он похоронен в Арбуге или Нью-Йорке?
Но это еще не конец. Он все еще дышит. Чувствует, как бьется сердце в груди.
Он взглянул вверх. И увидел над собой молодого вьетнамца с окаменелым лицом и вытянутыми по бокам руками.
Он падал. Прямо на Роба.
Роб протянул руку и дотронулся до его головы. Разбита. И липкая от крови. Роб отпрянул, словно обжегся. И голова упала прямо ему на колени. Человек не двигался.
Мелькнула какая-то тень.
Автомобиль отъехал. Свет исчез.
Теплая кровь текла по пальцам Роба. Шум автомобиля отдалялся.
Роб повернул убитого вьетнамца на бок и медленно встал. Сделал несколько шагов и чуть не споткнулся о старика, на котором был его рюкзак.
«Ноутбук, – подумал Роб. – Он там. Я должен его забрать».