– Но… – Пациент сник, словно из него выпустили воздух. – Кто нам поможет в таком случае?
– А как же мой телохранитель Рейно? – улыбнулся Карл. – Он и его знакомые из «Бандидос».
Эрик прислонил голову к дверной раме.
– Я поеду с вами.
Ханна как будто хотела возразить, но он зажал ей ладонью рот.
– Молчи. Я знаю, что должен лежать в постели. Но через час все это так или иначе закончится. – Сёдерквист ткнулся лицом в ее волосы и прошептал: – У меня нет выбора, ведь это я во всем виноват. Я должен быть там.
Его жена заглянула ему в глаза, прикусила губу и молча кивнула. Эрик повернулся к Сальгрену, всем своим видом выражающему готовность немедленно вернуть его в восьмую палату.
– Свен, послушай и ты тоже… Я все видел, только не спрашивай меня где. Ты ведь сам только что говорил о чуде.
– Как ты себя чувствуешь? – Профессор глядел на него недоверчиво. Лицо Эрика было бледным и помятым, а в волосах у него как будто прибавилось седины.
– Немного голова кружится, но со мной такое бывает, – ответил он. – Приму потом таблетку.
Карл решительно хлопнул его по плечу:
– Идем. Нужно торопиться, в это время на дорогах пробки.
Сёдерквист на мгновение задумался, а потом повернулся к санитару:
– Нам нужна большая простыня.
– Зачем? – удивился тот.
– Спасать мир, – недовольно пробурчал Эрик.
В тесной комнатке пахло бетоном и сыростью. Здесь не было ни окон, ни мебели, ни телевизора – идеальное место для уединения. Прочерченная на бетонном полу линия указывала направление на Мекку.
Время вечерней молитвы – Аср – уже вышло, но Аким Катц все еще сидел на коврике. Он не мог наговориться с Аллахом. Этот день был особенным, не похожим на другие. Киямат – Судный день. Через тридцать семь минут в Швеции наступит три часа, и Николас Мореман разобьет хрустальный шар. Энес Аль-Твайри ничего не знает о настоящей «Джавде» и разделит судьбу остальных. Он сам выбрал свое место в Аль-Ахирате – будущей жизни. Аким ткнулся лбом в пол и поцеловал молитвенный коврик. Он знал, что Аллах думает о нем. Никогда еще не были они так близки.