Пропавшие девочки

– Мне понравилось, – говорю я.

Она уже сменила форменную футболку на свободный топ, который открывает две новые татуировки. Из-под бретелек топа выглядывают крылья. Я никогда раньше не видела ее без форменной футболки, и сейчас она кажется мне чужой.

– Выпей, – говорит она, словно прочитав мои мысли, достает из заднего кармана какую-то фляжку и протягивает мне. – Похоже, тебе не помешает.

– Что это? – Я отвинчиваю крышку и делаю первый глоток.

Элис смеется, когда я морщусь.

– СоКо. Соузен Комфорт. Давай еще. – Она подталкивает меня локтем. – Выпей побольше. ФэнЛэнду сегодня исполнилось семьдесят пять. А на вкус, кстати, не так уж плохо, честное слово.

Я делаю большой глоток (не потому что парку исполнилось семьдесят пять, а потому что Элис права, мне это нужно) и немедленно начинаю кашлять. На вкус – как жидкость, которой заправляют зажигалки.

– Это отвратительно, – выдыхаю я.

– Потом еще спасибо скажешь, – отвечает она, похлопывая меня по спине.

Она права. Почти мгновенно по моему желудку и груди растекается тепло, оно сосредоточивается где-то между ключицами, и я не могу сдержать хихиканье.

– Хочешь пойти посмотреть с холма? – спрашивает она. – Оттуда открывается лучший вид. И Роджерс даже принес, – она понижает голос, – унцию травки. Мы по очереди ходим в ремонтную мастерскую.

– Я скоро приду.

Внезапно я осознаю безумие того, что собираюсь сделать (нет, что мы с Дарой собираемся сделать), и меня накрывает приступ смеха. Делаю еще один глоток, прежде чем вернуть фляжку Элис.

– Пойдем, – уговаривает она. – Потом ты нас не найдешь.

– Скоро приду, – повторяю я. – Обещаю.

Она пожимает плечами и вприпрыжку отправляется по тропинке.

– Как хочешь, – сдается она и снова отпивает из фляжки, в которой на секунду отражается небо, на этот раз окрашенное в сияющий розовый. – Удачно повеселиться!

Я делаю вид, что поднимаю несуществующий стакан, и смотрю вслед, пока она не исчезает в тени, слившись с толпой. Затем я решаю сократить путь и пройти через посадку, из-за которой «Врата» относительно изолированы. Эта часть парка задумывалась как тропическая и экзотическая. Когда сходишь с тропинки, кажется, что попадаешь в другой мир. В отличие от других насаждений этим позволили расти бесконтрольно, и мне приходится прокладывать себе путь, отбрасывая стебли вьющихся растений и ныряя под толстые, широкие листья карликовых пальм, которые шлепают по мне, когда прохожу мимо. Почти сразу звуки становятся приглушенными, словно они доносятся из-за тонкого слоя воды, всюду гудят мошки и сверчки. Я слышу даже тончайший звук крыльев мотыльков, которые врезаются в мои голые руки. Пробираюсь через заросли, время от времени спотыкаясь в темноте, и не свожу глаз с мерцающей верхушки «Врат». В отдалении я слышу рев толпы: финал. На мгновение небо превращается в сумасшедшую мешанину цветов, у которых даже нет названия: сине-зелено-розовый и оранжево-фиолетово-золотой, так как фейерверки сменяют друг друга с бешеной скоростью.

Слева я слышу шорох и приглушенный смех. Оборачиваюсь и вижу парня, застегивающего штаны, и девушку, которая смеется и тянет его за руку на тропинку. На секунду я замираю, испугавшись, что они решат, будто я подглядывала, но затем снова остаюсь одна и продолжаю свой путь.

Последние вспышки фейерверков догорают в небе, пока я преодолеваю последние метры зарослей. В их мерцании, в неожиданных потоках ярко-зеленого, отражающегося в облаках цветом туманного океана, я вижу, что кто-то стоит у «Врат», запрокинув голову, и глядит на самую верхнюю точку.