Охота на Джека-потрошителя

22
18
20
22
24
26
28
30

– Доброе утро, Амелия, Лиза. Думаю, ваш экипаж готов, – отец вошел в столовую со своей собственной газетой под мышкой, и на его лице отразилась озабоченность, когда он повернулся ко мне. – Заполняешь свою головку безопасными и подобающими девушке вещами? Или ты так быстро забыла о моих пожеланиях, Одри Роуз?

Я подняла голову и улыбнулась, хотя моя улыбка больше напоминала презрительную усмешку.

– Я не знала, что следить за ежедневными новостями – неподходящее занятие для девушки. Вероятно, я должна тратить свое время и твои деньги на новые корсеты, чтобы подавить ими свою волю, – любезно ответила я. – Ношение такой стесняющей движения одежды должно пережимать мои голосовые связки. Ты согласен?

Глаза отца предостерегающе сверкнули, но сегодня ему не удастся меня запугать. Я раскрою это дело Потрошителя, даже если это разбудит спящего зверя в том, в ком он затаился. Тот же самый зверь царапался и выл внутри меня, требуя выпустить его на волю. Я пообещала ему в должное время отпустить его, и это пока его усмирило.

– Ну ладно, – тетушка Амелия встала и жестом велела Лизе сделать то же самое. – Это был такой приятный визит. Спасибо, что приютил нас на время твоего отсутствия, дорогой брат. Ты должен провести некоторое время вне города и снова подышать нашим деревенским воздухом. – Она повернулась ко мне, поджав губы, осмотрела меня. – Это принесло бы большую пользу Одри Роуз, ей надо уехать ненадолго от этого безумия.

– Наверное, ты права, – отец открыл объятия сестре, быстро обнял ее, и она вышла из комнаты.

Лиза подбежала к тому месту за столом, где я сидела, наклонилась и неловко обняла.

– Ты должна мне писать. Я хочу узнать больше о Томасе Кресуэлле и обо всем, что касается печально известного Джека-потрошителя. Обещай, что будешь писать.

– Обещаю.

– Чудесно! – она поцеловала меня в щеку, потом обняла моего отца и выбежала в коридор. Мне было грустно, что она уезжает.

Отец прошел через комнату и сел в свое кресло, игнорируя меня, чтобы подчеркнуть свое недовольство моим поведением. Меня это вполне устраивало.

После того как Натаниэль рассказал мне правду о тайнах нашей семьи, я почти не могла смотреть на отца. Мать умирала от скарлатины, и отец знал о ее и так уже ослабленном сердце. Ему не следовало разрешать дяде делать ей операцию в тот момент, когда ее иммунная система подвергалась такому риску. Он знал, что дядя никогда раньше не добивался успеха.

Однако я не могла винить его за отчаянное желание спасти ее. Но я удивлялась, почему он так долго ждал и раньше не попросил дядю помочь. У меня было ложное представление, что дядя сделал ей операцию раньше, чем ее состояние ухудшилось. У меня вырвался вздох. Дяде следовало быть умнее, но как он мог отказать брату? Особенно когда лорд Уодсворт наконец-то сломался и попросил помощи? Трагедия, которая привела нас сюда, в эту разбитую скорлупу семьи, была ужасной, и я опасалась, что горе поглотит меня так же, как отца, если я буду слишком много думать о прошлом.

Я получила известие, что дядя вернулся домой вчера поздно вечером, поэтому я перееду к нему и посмотрю, что я смогу там узнать.

Я снова развернула свою газету; мне было безразлично, что скажет об этом отец.

– Тебе так не терпится закончить жизнь уличной женщиной?

Я сделала глоток чая, наслаждаясь богатым вкусом «Эрл Грея» на языке. Отец играл в опасную игру и не подозревал об этом.

– Ты должен кое-что знать об уличных женщинах.

Он стукнул руками по столу, чуть не сбросив свое чайное блюдце. Его лицо побледнело от гнева.

– Ты должна уважать меня в моем собственном доме!