Слишком близко

Я кладу голову на подушку и закрываю глаза, не в силах спорить от боли и усталости.

– Ты спала почти час, – сообщает сидящий рядом Роб, когда я открываю глаза. От него пахнет одеколоном и стиральным порошком. – Как самочувствие?

– Все хорошо. – Я смотрю на дверь. – Как ты думаешь, долго еще? Может, мне пора одеваться?

– Поверь, я хочу, чтобы ты поехала домой. – Роб наклоняется ближе, улыбается и шумно вздыхает мне в щеку. Интересно, он сидел и таращился на меня все время, пока я спала? – Но потеря памяти… Джо, совершенно непонятно, что происходит. Может, тебе следует остаться на ночь или две…

В палату вбегает медсестра, оттарабанивает инструкцию, как принимать таблетки, вручает пачку листовок и на прощание велит мне готовиться к выписке. Роб открывает принесенную с собой сумку и помогает мне сесть, а затем и встать с кровати. Из-за головокружения я двигаюсь очень медленно. К тому же мне почему-то неуютно касаться Роба. Он снова улыбается, помогая мне надеть выбранную им одежду. Я с трудом втискиваюсь в узкие джинсы, превозмогая пульсирующую боль в висках, ворчу на Роба за неудачный выбор. К моему удивлению, он соглашается и даже просит прощения. Я устала от навязчивой заботы и бесконечных вопросов и не стесняюсь об этом заявить, снова ожидая отпора: обычно я не позволяю себе резкостей в его адрес. Он и сейчас сдерживается, укладывает в сумку не нужную теперь пижаму и открывает дверь медсестре. Рядом с ней стоит ассистент с коляской.

– Готовы прокатиться? – спрашивает молодой человек. Не помню, тот же, что и вчера, или другой. В любом случае его шутливый настрой как нельзя более кстати.

– Я вполне могу обойтись без коляски, – заявляю я, хотя ноги подкашиваются от слабости.

– Правила больницы, – сообщает медсестра, помогая мне усесться. – Я провожу вас до дверей, а вы, мистер Хардинг, подгоните машину. Только не едьте по маршруту «Скорых», хорошо?

Мы ждем у раздвижных дверей в вестибюле больницы. «Скорые» приезжают и уезжают, постоянно прибывают новые пациенты – кто на носилках, кто на своих ногах. У некоторых серьезные травмы; последний вообще не шевелится. Неужели умер, а в этой суете никто не обратил внимания?.. Его быстро увозят на каталке. Тем временем медсестра щебечет, какой у меня заботливый и красивый муж.

– Давно вы женаты? – интересуется она.

– Двадцать три года. – Я тут же спохватываюсь, что на год ошиблась, но вслух ничего не говорю. Какая, собственно, разница?

Подъезжает Роб. Я медлю, окончательно осознавая, что не хочу ехать домой. Заметив мою внезапную бледность, медсестра встревоженно спрашивает, все ли в порядке. Роб усаживает меня в машину и пристегивает ремень.

Медсестра машет рукой на прощание и, тряхнув светлыми кудрями, направляется к двери. Мне хочется окликнуть ее и упросить остаться со мной. Я опираюсь здоровой рукой на окно и даю волю слезам. Роб пытается меня обнять, но я отворачиваюсь.

Сентябрь прошлого года

– Он это не всерьез, – говорит Роб. – Заедет раньше, я уверен.

– Да, разумеется, не всерьез. – Я прибавляю скорость, стараясь немного обогнать Роба. Правда, шансов у меня все равно нет – на каждые мои два шага у него приходится один.

«Увидимся на Рождество». Думаю, Фин старался подбодрить меня на прощание, но от этих слов у меня до сих пор ком в горле. Мы возвращаемся к машине, которую пришлось оставить на другом конце студгородка. Узнав, сколько оттуда тащиться пешком, Роб, который уже и так был на взводе, вскипел и принялся спорить с парковщиком, демонстрируя забитый до отказа багажник. Только когда Фин тихо попросил: «Папа, не надо», он беспрекословно заехал на тесную стоянку.

– Джо, ты чего? Не плачь! – Роб нагоняет меня и хватает за руку. – Я думал, хоть сегодня ты так не расстроишься. Все-таки уже не в первый раз!

Он прав, не в первый раз, но когда представляешь возвращение в пустой дом, прощаться куда тяжелее. Роб улыбается и сжимает мою руку. У него все так просто: эмоции подчиняются рассудку и логике. Мне хочется отползти в уголок и зализывать раны, а не слушать аргументацию.

– У тебя по-прежнему есть я. – Смеясь, Роб стискивает мои ладони. Я сквозь слезы улыбаюсь в ответ. – Подумай, Джо! Мы теперь наедине друг с другом! Это же здорово!